Сциллара заметила, куда он смотрит, и изогнулась на стуле. — Отличный вкус, Баратол. Кажется, и ей ты…
— Тихо, — шепнул Баратол.
Изящная женщина подошла, спокойные карие глаза уставились на Баратола. Она сказала на малазанском: — Я знала Калама.
Он фыркнул:- Да, он был популярным человеком.
— Кузен?
Он пожал плечами. — Может быть. А вы из посольства?
— Нет. А вы?
Глаза Баратола сузились. Он покачал головой: — Приехали сегодня. Я никогда напрямую не служил вашей империи.
Она вроде бы раздумывала над сказанным. Потом кивнула: — Мы в отставке. Никому не причиняем неприятностей.
— Воистину в отставке.
— У нас бар. «К’рул», в районе Имений, около Суетных ворот.
— И как, процветает?
— Трудно было начать, но мы уже развернулись. Вроде.
— И хорошо.
— Идемте, я плачу за первый круг.
— И мы могли бы.
Женщина глянула на Сциллару и подмигнула. Отвернулась, пошла назад к своему столику.
— И что произошло? — спросила Сциллара.
Баратол улыбнулся: — Ты про подмигивание или про остальное.
— Подмигивание я поняла, спасибо… Остальное.
— Готов спорить, они дезертиры. Боялись, что мы могли быть имперцами. Может, Когтями, доставившими послание от Императрицы — обычное послание дезертирам. Они знали Калама Мекхара, моего родственника, который был сначала Когтем, а потом Сжигателем Мостов.
— Сжигателем. Я слышала о них. Самая страшная изо всех военных сил. Начали в Семи Городах и потом ушли с Даджеком.
— Точно.
— Так они думали, ты приехал их убить.
— Да.
— И одна решилась подойти и поговорить. Это кажется либо невероятно смелым, либо полностью глупым.
— Первое, — сказал Баратол. — Чего еще ожидать от Сжигателей, дезертиры они или нет.
Сциллара повернулась, начав весьма откровенно разглядывать двух женщин и рыжего бородача, что сидели за столиком на той стороне пятачка. И не вздрогнула, когда взгляды всех троих обратились на нее.
Озадаченный Баратол ждал, пока Сциллара не отвернулась — медленно — и не схватила кувшин с вином. — Говоря о смелых…
— О, не надо коровьей жвачки!
— Понимаю.
— Как и они теперь.
— Да. Что, присядем к ним?
Сциллара неожиданно ухмыльнулась: — Вот что. Давай пошлем им кувшин и поглядим, станут ли они пить.
— О боги! В хитрые игры играешь, женщина.
— Ха, это всего лишь флирт.
— С кем?
Улыбка ее стала еще шире. Сциллара подозвала служанку.
— Ну что? — спросил Дергунчик.
— Похоже, они хотят пить, — ответила Хватка.
— Меня вот тот тихоня беспокоит. Взгляд стеклянный, как у самого опасного убийцы.
— Дергун, он же дурачок, — сказала Дымка.
— Самые опасные убийцы — из них.
— Да неужели. Он недоумок с мозгами ребенка — смотри, как озирается и пялится на всё. Смотри, какая глупая улыбка.
— Может, Дымка, это игра. Скажи ей, Хва — это игра. Вот твой Коготь, прям здесь, и он начнет нас убивать с меня, я ведь во всем неудачник. У меня кожа уже похолодела. Готовлюсь стать трупом. Быть трупом совсем невесело. Помогите!
— Это объяснило бы его ногти, — сказала Дымка.
Дергунчик нахмурился.
Служанка подошла от дальнего столика, держа в руках большой кувшин. — Вино, — сказала она. — С приветствиями вон от той компании.
Хватка фыркнула: — О, хитро. Хотят поглядеть, будем ли мы пить. Дымка, давай вернем им шутку. Закажи бутыль белого абрикосового нектара. Вроде как угощение на угощение.
Дымка закатила глаза. — Это недешево обойдется, — сказала она и встала.
— Я вот не пью из того, чего сам не заказывал, — сказал Дергунчик. — Надо бы привести Синего Жемчуга, он бы все вынюхал. Или Колотуна. У них такие есть яды, что без запаху и вкусу, одна капля тебя прикончит, не успеешь ног замочить. Ну, все что нам нужно, так это глаз с них не спускать!
— О чем ты, во имя Худа?
— Ты все слышала, Хва…
— Налей мне вина. Поглядим, хороший ли у них вкус.
— Я до кувшина не коснусь, мож, на нем порошок или…
— Разве что грязь с рук той бабешки. Она же касалась, но не умерла.
— По мне, уже выглядит нездоровой.
— Ты тоже казался бы больным с такими-то кистами на лице и шее!
— От некоторых ядов даруджей бывают узловатые нарывы…
— Боги подлые! Дергун! — Хватка протянула руки и взяла кувшин. Наполнила кубок. Выпила глоток янтарной жидкости. — Ну… вполне неплохо. Рада заметить, в наших погребах есть и получше.
Дергунчик следил за ней выпучив глаза.