Выбрать главу

— Мы нашли Торвальда Нома!

Крюпп заморгал, глядя сначала на Леффа, потом на Скорча, потом — вероятно, заметив на лице последнего неверие в собственные слова — снова на Леффа. — Экстраординарно! И вы зверски передали его в лапы безжалостного Гареба — ростовщика?

Скорч тихо зарычал.

— Мы заключили сделку получше. — Лефф облизал губы. — Торвальд платит Гаребу, полностью, то есть, понимаешь ли, он обязан заплатить и нам за любезность. Ясно? Итак, Торвальд платит нам, Гареб платит нам. Двойная оплата!

Крюпп воздел пухлый палец — на котором, как заметил он с неудовольствием, засохло нечто неопознаваемое: — Моментик, прошу. Торвальд вернулся и успел вас перекупить? Тогда почему Крюпп платит сегодня за напитки? Ах, позвольте Крюппу самому ответить на свой же вопрос! Потому, что Торвальд еще не заплатил доверчивым Леффу и Скорчу, да? О, он вымолил одну ночь. Одну ночь! А потом все будет хорошо и даже лучше!

— Как ты догадался?

Крюпп улыбнулся: — Дорогие и глуповатые друзья, если Гареб услышит обо всем — если он узнает, да, что вы держали знаменитого Торальда Нома в крепкой хватке и… ясно, вы сами окажетесь в том списке, что сейчас держите в руках, и вынуждены будете ловить самих себя. Но когда Гареб освежует и четвертует вас, награда за поимку будет уже не нужна! Ах, какие бедствия впереди!

— Торвальд был нашим партнером, — заявил вспотевший от страха Лефф. — Он дал свое слово. Точно. Если обманет… что же, кидать Скорча и Леффа — худшая идея, которая может придти вам в голову. Держи это в голове, Крюпп, если вздумаешь проболтаться Гаребу или еще что.

— Сбереги Беру. Крюпп не стал бы делать подобного, дражайшие темпераментные друзья! Нет, страх Крюппа относится всецело к подметным письмам, кои в изобилии попадаются в руки каждого беспризорника на каждой из улиц. Воистину это чума Даруджистана! Сказанные письма безобразно быстры и дьявольски многословны, и кто знает, что можно будет узнать из множества их вестей? Крюпп беспокоится: что же принесут утренние письма?

— Лучше бы им вообще ничего не нести, — рявкнул Скорч, выглядевший сразу и устрашенным, и разъяренным.

— Ну, благие друзья, — сказал Крюпп, небрежно, но эффектно взмахнув рукой, — пока заканчивать ночной разгул! Назрели жестокие обстоятельства. Крюпп ощущает, сколь неизбежно… э… неизбежны события огромной важности! Привкус в воздухе, шепоток в ветерке, мерцание света фонарей, волнение лужи водянистого эля, стук по ступеням… дребезжащее открывание входной двери — хо! Номы и цветы! Ножи и струящаяся кровь! Лица, пепельные от ужаса! Прочь от стола Крюппа, недавние непобедители бесполезных состязаний! Грядет самое драгоценное из воссоединений!

* * *

Раллик тяжело навалился на Резака, когда они еще только подходили к дверям «Феникса». «Боги! Я убил его — друга — боги, нет…»

Он толкнул дверь и втащил Раллика внутрь.

И увидел за стойкой Мизу. За ней — Ирильту. А там, слева, застыла в середине шага и распахнула глаза…

— Сальти! Раллик ранен — нам нужна комната — и помощь…

Миза тут же выхватила ассасина из рук Резака. — Дыханье Худа! Он порезан на куски!

— Мне так жаль… — начал Резак.

Но подоспела Ирильта, обхватила его лицо пахнущими элем и чесноком руками. Широко разинув рот, она влепила Резаку полный поцелуй (язык заворочался меду губами, словно червяк в норке).

Резак отпрянул — и обнаружил себя в крепких объятиях Сальти — ее руки на удивление сильны после десятилетий с подносами и жбанами пива. Воздух со свистом вышел из легких.

— Будет жить, — провозгласила Миза, склонявшаяся над Ралликом, которого успела положить на пол за баром. — Только кровищу остановить надо. На вид, проваляется два или три дня. — Она выпрямилась и бросила на стойку окровавленный кинжал. Собиралась толпа, все разглядывали иноземное оружие.