Свет разгорался все ярче и ярче, по силе соперничая с самим Оком Митры, но в отличие от его животворных лучей был мертвенно-синеватым. Пираты, спавшие возле костров, пробудились, и воздух огласился криками ужаса. Им вторили голоса тех, кто остался на борту парусника.
— Что это? — дрожащим голосом прошептала Амарис, всем телом прижимаясь к Конану.
— Не знаю, — ответил он, — Но что бы это ни было, чувствую, оно несет большую беду.
Огромный овал, поднявшийся из глубин моря, размерами не уступал корпусу «Длани Митры». Вот он замер рядом с кораблем, словно фонарь великана, который рассматривает свою добычу, и вдруг погас, обратившись в черную неподвижную скалу. Затем свет появился снова, но уже не такой сильный, хотя вполне достаточный, чтобы стоявшие на берегу увидели, как чудовище выкинуло щупальце толщиной в два человеческих торса. Щупальце на миг зависло в воздухе, а потом осторожно коснулось кончиком борта корабля и покачало его, словно мать, убаюкивающая ребенка.
Вопли, несущиеся с парусника, превратились в сплошной вой, как будто глотки всех матросов объединились в одну. Осторожно, как соринку из глаза, чудовище сковырнуло с палубы человека, подержало его на весу, затем опустило в воду, снова вытащило, а потом щупальце, резко изогнувшись, отправило жертву куда-то вниз, под брюхо монстра.
Послышался оглушительный свист, сменившийся кошмарным звуком, напоминавшим тяжелое дыхание сотен усталых людей. Вода вокруг неведомого зверя забурлила, и все опять погрузилось в темноту.
— Спаси нас Митра, — пробормотал Атран. — Я даже не слышал никогда ни о чем подобном. Что же это было? И куда оно делось?
Никто не мог ответить ни на один из его вопросов, и только Конан вспомнил, как когда-то давно, еще будучи зеленым юнцом, он после неудачной попытки ограбить Неджеса, тогдашнего советника Ашарата, был сослан на Обглоданный остров, где обитали старые и больные мастафы, единственной пищей которых были ссыльные преступники. Пропала бы тогда его голова, не появись вовремя Шеймис, дух из найденного Конаном кувшина, старый и бестолковый, но бесконечно преданный своему хозяину. С великим трудом, чуть не лопнув от натуги, Шеймис тогда сумел создать довольно приличный плот, на котором они с варваром и покинули остров. Но управлять стихиями несчастный дух, конечно же, не умел, а вместо этого вызвал откуда-то из морской бездны неведомое чудовище, которое и дотолкало плот почти до шандаратской гавани. Хилый и не очень-то умный дух ни за что бы не справился с силой, которую сумел вытащить на белый свет, не помоги ему Фарал, воин Митры, который вовремя распознал, где находится приглянувшийся ему Конан и что с ним происходит. Но даже Шеймис представлял, какую жуткую годину привлек на помощь. Теперь, глядя на то, что происходило возле парусника, киммериец вспомнил тот леденящий ужас, который вызывала морская тварь, хотя тогда он ее и не видел. Похоже, она опять вылезла на поверхность, только на сей раз по собственной воле.
Море снова забурлило, и в предрассветных сумерках все увидели, как из воды медленно поднимается громадная туша. Теперь она возникла за кораблем, но по-прежнему была отлично видна с берега. Чудовище снова засветилось, но теперь оно горело не голубым светом. По мокрой блестящей шкуре волнами пробегал то синий, то зеленый, то ярко-желтый огонь, сменяясь так быстро, как настроение капризной женщины. Монстр в очередной раз выкинул вверх щупальце и опять начал раскачивать «Длань Митры», скорее всего, намереваясь снять его с рифа, на котором парус-пик сидел довольно прочно.
Корабль трещал, как под ударами топора, от его бортов отлетали доски, и насмерть перепуганные люди бросались в воду, хватаясь за них, чтобы попытаться достичь берега. Однако это не удавалось никому, ибо чудовище, время от времени издавая резкий свист, ловило щупальцами несчастных и погружало их в воду. Когда уродливые конечности, усеянные присосками, опять поднимались над поверхностью моря, людей на них не было.
Непрекращающийся крик летел над морем, волны, поднятые резвившейся тварью, били в искореженный корпус судна, хлестали через него, достигали берега и даже погасили костер, возле которого стояли Конан и Амарис. На скулах киммерийца ходили желваки, его ярко-синие глаза горели ненавистью, на кулаках, сжатых до хруста, побелели костяшки пальцев. Но что он мог сделать против порождения мрака, которое размерами превышало солидный парусник? Даже одно щупальце, с силой выброшенное вперед, могло сокрушить гору. Что уж говорить о человеке, возможности которого небезграничны? Варвар прекрасно понимал все это, но чувства, бушевавшие в его душе, были сильнее доводов рассудка. Он обещал этим людям свободу и щедрое вознаграждение, а они, доверившись ему, нашли страшную смерть в объятиях немыслимой гадины, которую могло породить лишь больное воображение кого-то из Темных Богов.
Морское чудовище тем временем забавлялось со своей новой игрушкой. Держа двумя щупальцами корабль, оно вдруг резко выпрямило остальные восемь конечностей и поднялось на них, зависнув над «Дланью Митры», как огромный купол. Из овальной туши, которая приобрела нежно-розовый оттенок, вылетел длинный ярко-синий язык, усеянный мелкими зубами. Развеселившаяся гадина поболтала им, как ребенок, который дразнит приятеля, и, выбрав жертву, слизнула одного т пиратов. Тот пронзительно завизжал, но его крик прервало громкое чмоканье, тварь свистнула и плюхнулась в воду, обдав парусник фонтаном соленой воды.
Нельзя сказать, чтобы оставшиеся в живых безропотно принимали смерть. Все, кто еще хоть как-то мог сопротивляться, отважно бросались на монстра, нанося по щупальцам удары мечами и кинжалами, но чудище лишь посвистывало и похрюкивало, как будто получало невыразимое удовольствие от легких уколов. Видимо, для того чтобы пробить его кожу или хотя бы расцарапать ее, потребовались бы увесистый таран и общая сила нескольких десятков человек.
Люди на берегу застыли, словно каменные изваяния, и лишь время от времени воздух оглашали страшные ругательства и проклятия, да глухо рычали псы, замершие в боевой стойке. Они выстроились перед Амарис, готовые броситься на защиту своей хозяйки. Однако ни люди, ни собаки были не в состоянии справиться с морским чудовищем, которое, по всей вероятности, даже и не замечало их.
Наконец монстру надоела его игра. Он снова приподнялся над кораблем, крепко обхватил «Длань Митры» щупальцами и сильным рывком сдернул парусник с рифа. Подержав его перед собой, чудище разинуло бездонную пасть, усеянную тремя рядами зубов разной длины, самый большой из которых был не менее трех локтей, и со смаком откусило корму. Громкий свист, от которого закладывало уши, заглушил треск перемалываемых досок и крики умирающих. Затем гадина снова открыла рот и аккуратно опустила в него то, что осталось от корабля. Блестящая шкура приобрела темно-красный оттенок, потом по ней побежали синие и зеленые полосы, щупальца погрузились в воду, а вслед за ними и весь разноцветный овал ушел на дно. В том месте, где всего несколько мгновений назад стоял парусник, образовалась огромная воронка с кипящими краями. В чудовищном водовороте кружились обломки досок и камней, видимо, от сломанного рифа.