- Сегодня их еще меньше, мой Хан, - доложил один из нукеров. – Всего дюжина.
- Истребить, - приказал Кайсар и поставил еще одну – шестую точку на карте.
Все они располагались на одной линии, удаляясь от становища каждый раз на толщину пальца. Хан мог просчитать появление оторогов, даже не используя силу Матери Всех Степей.
Он все смотрел и смотрел на карту, а в голове уже зрел план.
Да, поначалу его расстроило предсказание боо Мэргэн, а сейчас Кайсар на своей шкуре испытывал все муки разлуки с любимой, сейчас он понимал всех друзей и соратников, пораженных любовью. Хан считал ее болезнью, что поражает сердца, боролся, и лишь теперь понял, что это неизлечимо. А бороться нужно вовсе не против, а за нее – за то, чтобы любовь чистым светом освещала путь каждому, согревала тела и очищала души.
А смерть… Что смерть? Это совсем небольшая плата за год рядом с любимой. Что бы ни случилось, что бы ни произошло, но он намеревался отправиться за княжной и молить ее остаться с ним до самого последнего вздоха. Нет, теперь она была для него не Сайхан Эмегтэй, а Хайрат Эхнер – единственной женой и советчицей во всех делах ханства. Да, Кайсар положит ей под ноги все свое Ханство и будет молить княжну принять его вместе с собой.
- Эй, кто там! – крикнул он, и в шатре появился стражник. – Созвать ко мне всех нукеров.
В тот вечер ханские порталы были открыты в трех местах Элитары. Именно там расположились отряды саинарских воинов.
Светило уже клонилось к горизонту, когда черный жеребец поскакал прочь от стойбища, унося своего, обличенного властью седока на север.
***
Маленький караван воссоединился и на рассвете продолжил свой путь.
- Жаль, что мы так и не нашли пристанище Проклятого бога, - вздохнула княжна и подставила свое лицо утренним лучам.
- Я объеду все северные княжества, но отыщу его, - пообещал девушке Етугай.
Мужчина ехал рядом и все еще хмурился, не находя ответов на многие свои вопросы. Что за неожиданный помощник? И почему он не появился, когда спас их из лап Туроского князя? Ничего хорошего это не предвещало, ибо скрытность одна из сторон порока.
К вечеру, когда тени деревьев удлинились, а из оврагов потянуло прохладой, вдали показались врата Калиши.
- Вот я и дома, - грустно улыбнулась Эйлин.
Она больше не считала Калишу своим домом, отныне и навсегда ее сердце всегда билось рядом с Кайсаром, жаль, что сам Хан этого так и не понял.
- Кто пожаловал на ночь глядючи? – крикнули сверху.
- Это я, дядька Митяй, Эйлин, - ответила девушка.
- Отец-Заступник! – воскликнул пожилой ратник. – Воплотились в жизнь наши молитвы да чаянья! Добро пожаловать домой, княжна!
Створки заскрипели и ворота распахнулись, приглашая путников внутрь.
Заметили их сразу. Народ высыпал на улицы. Поднялся невообразимый гвалт, гомонили все: от старого до малого.
- Вот радость-то…
- А мы уж и не чаяли…
- А Эйлин наша еще прекраснее стала…
- А с нею кто? Неужто, муж?..
- Не мели, чего не знаешь…
- Князю-то… Князю-то сказали?..
Княжна раскраснелась, улыбалась народу, махала рукой, а Етугай ехал и подмечал, что так даже Хану не радовались, как привечали всего лишь сестру правителя небольшого, затерянного в северных лесах, княжества.
Князь Калиши со всем семейством встречал гостей на красном крыльце. Эйлин видела, как заметно округлился живот Равилин, а Сткйша еще немного подросла, но осталась все таким же озорным и светлым лучиком.
А вот перемены в Раене ее не радовали. Возможно, нечто такое в нем было и до отъезда княжны, но, находясь всегда рядом с братом, она просто этого не замечала. Зло, словно птица-падальщица, притаилось внутри, ожидая, когда жертва оступится и падет, чтобы пировать на ее останках. Раен улыбался, но не смотрел ей в глаза. Княжна чувствовала ложь в каждом его жесте, в каждом слове, в каждом движении.
Или это только казалось ей? Казалось, потому что она больше не желала жить здесь, среди привычных с детства северных лесов, душа тянула в просторные степи.
Эйлин запуталась, ей срочно требовался совет кого-то опытного и мудрого. Бабушка Акиша – вот кто мог бы дать наставления, утешить, подбодрить и успокоить словом и советом мудрым.
- Рад твоему возвращению, дорогая сестрица, и приветствую в Калише всех сопровождающих тебя лиц, - произнес Раен.
Брат обнял ее, и, несмотря на то, что родное тепло всегда было нужным и ценным для княжны, она спешно отстранилась.
- Здравствуй, - тихо ответила она, а потом с улыбкой отвернулась к Равилин и Стейше.
Пока женщины разговаривали, мужчины обменялись парой традиционных фраз.
- Вдовий дом пока не готов, и я распорядился подготовить твою прежнюю светлицу, Эйлин. Отдохни с дороги, пока я займу гостей, а потом спускайся к ужину, сестра. Сура уже ждет тебя.
Брат снова смотрел куда угодно, но только не в глаза Эйлин, и это уже не могло быть совпадением. Что-то он явно скрывал и вовсе не радовался ее возвращению.
- Мне бы хотелось перед ужином повидаться с Акишей.
Княжна высказала пожелание, но князь лишь снисходительно улыбнулся.
- У тебя еще будет на это время, родная, - ответил он. – К примеру, завтра, на зорьке. Старая ведьма будет рада тебя видеть.
И почему его улыбка показалась княжне оскалом? Однако, может быть, Раен прав, и утро вечера мудреней? Ничто не помешает ей по росе пробежаться до бабушки. Ей Эйлин намерена рассказать обо всем, что с ней приключилось, и на этот раз выслушает все советы старой женщины.
- Етугай, мой брат позаботится об удобствах для саинарских воинов. Калиша достойно встретит своих защитников, - сказала она ханскому нукеру, а вот взглядами они обменялись тревожными.
Джинхар тоже что-то чувствовал.
***
- Ох, Княжна моя! – всплеснула руками Сура. – Вы будто и не в полоне побывали, еще прекраснее стали!
Горничная без устали болтала, успевая одновременно и сундуки принимать, и расточать комплименты хозяйке, и нахваливать ханские дары.
- А уж украшения – не нашим чета, не пожалел Хан для вас добра. С таким приданым вас любой возьмет, а вы вдовий терем у князя требуете.
Эйлин смотрела на двор через маленькое оконце и не узнавала родных мест. Постройки словно потемнели, а люди, едва перестав улыбаться после ее встречи, ходили хмурые с головами опущенными.
- Прикажете истопить баньку? – не унималась Сура. Только служанке тяготы жизни языка не прищемили, но тут уж ничего не попишешь.
- Пусть принесут лохань сюда, да воды вдоволь. Мыла пусть подадут ромашкового с медом, а полотно – что маменькой вышито, - распорядилась Эйлин, и хоть на какое-то время в горнице стало тихо.
Купание немного успокоило княжну, а аромат трав и меда взбодрил. Не может жизнь измениться так быстро, просто тоска по любимому делает краски мира мрачнее, чем они есть на самом деле. Нужно привыкать, что теперь будет только так и никак иначе.
- Ах, до чего же хороши ваши новые платья, - восхищенно вскрикивала Сура. – Особенно вот это, голубое, расшитое жемчугом. Да какой крупный, да какой ладный! Может, его наденете? Ах, нет, его лучше на свадьбу, с князем Кирагом! Вот это мужчина! Впрочем, саинарец, который вас сопровождает, тоже хорош. А говорят, что он друг самого Хана, правда али лгут люди? А сам Хан, он каков? Глаз, наверное, не отвесть…
- Помолчи! – прикрикнула на служанку Эйлин.
Такой язык укоротить всем на благо. Воспоминания о Туроском князе были княжне неприятны.
- Если я молчать стану, так как же вы узнаете, о чем я думаю? – ничуть не обиделась горничная.
- Тогда расскажи, как вы жили здесь без меня, - попросила княжна. – Как поживает Бабушка Акиша? Как ее здоровье?
- Так я ее почитай с вашего отъезда и не видывала, - тут же откликнулась девушка. – Князь как подати поднял, так нас работой и загрузил.