XIV
Статья. 1. Император — верховный правитель Империи избирается Рейхстагом сроком на 24 лет. После этого правит еще 3 лет вместе с соправителем. За это время ему вменяется ввести нового правителя в дела Империи, выступая в роли главного советника. После окончания срока правления подлежит полному государственному обеспечению и юридической неприкосновенности.
— Чем порадуешь? — Август оторвался от бумаг, заслышав деликатное покашливание. Чашка дымящегося кофе, красные глаза и черные мешки под глазами не двусмысленно свидетельствовали, что император так и не ложился.
— Сейчас ничем. Допросы арестованных продолжаются, но боюсь, ничего нового узнать не удастся. Слишком хорошо организована сеть. Я даже начинаю сомневаться, знает ли что-то Роман.
— Даже не вздумай проверять — император даже вскочил, задев чашку. Часть напитка выплеснулась на документы. От досады Август помянул Орка. Промокнув бумаги, Василий откинулся на спинку стула и посмотрел на Амвросия:
— Ты понял, что я сказал? — лицо префекта осталось мраморным изваянием.
— Конечно! Я просто размышлял — император хмыкнул. Амвросий ничего и никогда не делает просто так. «С другой стороны, если он считает, что так нужно, то не стоит мешать ему выполнять работу» — решил Василий и сменил тему:
— Есть новости о посольстве?
— Из Херсонеса они отправились по реке. Вероятно будут на месте вовремя.
— Происшествия есть?
— Луций сообщает о некоторых. Пока все благополучно — лицо Василия заметно потускнело.
— Что еще расскажешь хорошего? — Август даже не подумал замаскировать сарказм, выплескивая на префекта накопившееся раздражение. Амвросий никак не высказал неудовольствия.
— Сенат Италии предложит поправки к Хартии…
— Опять! — застонал Василий.
— Греки потребуют статус полноправного члена Союза — невозмутимо продолжал префект — галлы хотят контроля над Бельгикой и Нормандией, ляхи настаивают на вхождение в состав Империи. В целом ничего нового.
— Все?
— Да, мой император.
— Тогда не смею больше задерживать. Ave Imperium!
— Ave Imperium! — Амвросий поклонился, мельком взглянул на портрет Рудольфа Ютландского и мысленно потер руки. «Теперь осталось, чтобы рыбка клюнула».
Империя, Константинополь, Дворец, личные покои Романа Комнина.
— Их арестовали! Это началось! Скоро придут за мной! Все кончено! — беспорядочные метания мужчины оборвала отнюдь не женская по силе затрещина. Он удивленно и обиженно посмотрел на обидчицу. Женщина со смесью раздражения и разочарования посмотрела на Романа.
— Ничего они не узнают — резко бросила она. Мужчина с надеждой посмотрел на нее, даже убрал руку от лица. Глядя на растерянное и заискивающее лицо, хотелось немедленно умоляющие глаза, но сдержалась. «Чем боле ничтожный правитель, тем легче им манипулировать» — успокаивала она себя. На самом деле до конца она не чувствовала себя в безопасности, не понаслышке зная нюх и хватку Амвросия. Но ни в коем случае нельзя показать малейшую слабость перед ничтожным изнеженным сопляком. «Первым побежит сознаваться дорогому дядюшке и сдаст всех с потрохами» — женщина едва удержалась, что не сплюнуть.
«И все-таки что делать?» — лихорадочно думала она, прекрасно понимая, что от принятого решения может зависеть судьба всего — «Лучше всего затаится. Еще есть немного времени. Насколько было бы проще — отправься мальчишка к праотцам» — от бессильной ярости она заскрипела зубами.
— Что слышно из земель руссов?
— Я не знаю — промямлил Роман.
— Так узнай и поторопи! Ничего тебе нельзя доверить! — римлянин охнул и потер плечо.
— Скажи спасибо, что не в голову! Исполняй! — Роман поспешно покинул комнату. Женщина устало присела на кресло и потерла виски. «Как все-таки утомительно готовить заговор, особенно если окружена сплошными придурками».
XV
…Скифские степи необычайно красивы летом, когда, куда только достает глаз, радуют разнообразием цветущих трав. Однако, в жаркие месяцы, особенно вдали от полноводных рек в скифских землях царит страшная жара, что не каждый человек способен пробыть там долгое время без вреда для здоровья…
За два дня пути скифским землям, путники остались незамеченными. На их счастье скифские разъезды патрулирующие границу не особо тщательно обыскивали берег, больше всего внимания уделяя реке. Заслышав всадников, Стас и Андроник тут же уползали в ближайшие заросли и старались даже не дышать.
— Они высматривают амазонок — сказал, поднимаясь и отряхиваясь Андроник.
— Амазонки? — живо заинтересовался Стас — это сугубо женское военизированное и очень агрессивное племя? — Цезарь кивнул.
— Они не привыкли скрываться и сразу лезут в драку. Вечно хотят доказать, что они сильнее и выносливее мужчин.
— И как? Удается?
— С переменным успехом. Причем если верить немногочисленным авторам, побывавшим по обе стороны Борисфена, который, кстати, каждое племя считает своим, то смертных исходов во время схватов почти не бывает. Побежденные переходят в рабство. Причем по наблюдениям некоторые сдаются, после битвы, разумеется, вполне сознательно.
— Зачем? — Андроник пожал плечами.
— Кто по любви — для них это единственный способ быть вместе. Некоторые, чтобы избежать наказания за проступки, а кто ради детей — заметил округлившиеся глаза Стаса, Андроник пояснил:
— Понимаешь племена скифов и амазонок однополы. Причем между ними столетиями тянется непримиримая вражда, но пополнять ведь популяцию надо — хохотнул Цезарь — вот и приходится идти на различные ухищрения. Если пленник окажется достаточно плодовитым, то лет через пять-семь ему позволят бежать, захватив детей его пола. В таком случае в родном племени его ждут почет и уважение.
— И для чего такие сложности? Не проще ли померится?
— Проще, конечно. Но откуда нам знать из-за чего они грызутся? И те и другие не спешат делиться об этом и всегда дают уклончивые ответы. Путешественники высказывали предположения, что они уже и сами не помнят — Стас только вполголоса выругался, споткнувшись.
Как ни старался Андроник не спешить, но даже самый медленный темп Цезаря оказался непосильным для Стаса. Вначале он героически терпел, затем осторожно просить о дополнительных привалах, потом и вовсе отставать. На третий день напряженного пути бета-тестер не морщась не мог даже встать. Андроник чувствуя вину за то, что не поверил ему сразу и утром следующего дня объявил о двух дневном привале.
В довершение ко всему погода оставляла желать лучшего: из-за постоянных, хоть и не сильных дождей собрать сухой хворост оказалось непростой задачей. Не говоря уже о еде, которая быстро кончалась. Конечно, в одиночку Андроник и быстрее добрался, и припасов хватило на дольше, но что-то не позволяло бросить Анастасиуса. Может благодарность, может чувство ответственности. Он впервые видел столь неприспособленного человека. И дело даже не в слабой физической форме или военной подготовке. Его спутник практически ничего не знал о мире. Казалось любой парнишка более осведомлен, чем он. Вместе с тем обнаруживал знание истории Рима вплоть до Августа.