Посол действительно не имел никаких доказательств подлога, но его чутье ежесекундно твердило ему об этом. Поэтому уже на тритий день прибытия в Кийов, он начал расследование происшествия в Ольгвии, используя тех агентов, которых знал. Только когда Цезарь объявил о желании жениться на княжне, Луций поделился опасениями с префектом и попросил помощи. К этому моменту он уже не сомневался в подлоге и только не понимал смысла. Истинная причина так и не пришла послу в голову. Через два дня он получил инструкции наблюдать, ничего не предпринимать и обо всем важном тут же сообщать. Луций вздохнул спокойнее.
Как оказалось ненадолго. Известие, что свадьбу проведут в ближайшие дни, еще и по местным обычаям сильно огорошило посла. Ситуация получалась двоякая: с одной стороны дружески дипломатический ход, с другой — явная уступка Империи варварской стране. Хотя на фоне выбора наследница на такие мелочи можно и не обращать внимания. И хотя парнишка явно не знал, кто на самом дело главный в посольстве, иначе не стал бы так долго и убедительно упрашивать Луция, выдумывая правдоподобные доводы, посол не нашел чем мотивировать отказ, не вступая с конфликт с подопечным. Выдавать подозрения Амвросий категорически запретил.
Как позже понял посол, все события были далеко не самыми мрачными в столь непростой миссии. Когда Цезарь огорошил его новостью, что Луцию придется учувствовать в подготовке свадьбы в качестве дружки, посол лишь пожал плечами. Ему даже было забавно увидеть местные архаические обычаи. Спустя полдня всегда спокойный римлянин был готов придушить Андроника или того, кто прикрывается его именем. Единственно, что порадовало Луция, что ему не пришлось играть роль свата в спектакле. Луций, конечно, понимал, что не все народы, особенно те, на кого в свое время не оказала влияние римская цивилизация, одинаково быстро избавляются от варварских обычаев, но он и не предполагал, что процесс может затянуться настолько!
Перед отправлением в дом невесты сват, на роль которого князя зачем-то выбрал угрюмого тысячника Илью и Луций погрели руки у печи. Затем вооружившись палками, выданными женихом в знак того, что им переданы полномочия отправились к Велиславе. Оставшиеся члены делегации несли с собой ароматно пахнувшие хлеба.
Прибыв в княжий терем и раскланявшись с Владимиром, Илья, прежде всего, преподнес Велиславе подарок от Цезаря — перстень с изумрудов в овальной оправе. Дальнейшее ее поведение повергло посла в некоторый шок: девушка пересела к печке и не общая внимание на последующий разговор аккуратно колупала ее, поглядывая как в камне играет свет. Собственно ничем другим, чем базарным торгом диалог свата и князя назвать было нельзя. Чего стоит хотя фраза «У вас товар, у нас — купец»! Или настолько дотошные вопросы сватов о приданном и хозяйских качествах невесты, что послу показалось будто он на лошадином рынке. Уж слишком диалог напоминал банальную куплю-продажу!
Ценой огромных усилий Луций сохранял невозмутимость. Но делать было нечего и Луций покорно исполнял полянские обычаи. Наконец Илья и Владимир ударили по рукам. Велислава подтверждая выбор родителя, положила руку сверху. Луций провел трижды одним из принесенных хлебов вокруг сомкнутых рук, перелом его и отдал половинки свату и отцу невесты. Князь завернул руку в полотенце передал дочь Луцию, тому пришлось принимать ее руками тоже завернутым в ткань. Затем начался выкуп невестиной постели, косы Велиславы, места подле невесты. У посла возникло ощущение, что поляне пытаются продать все, что можно и скоро дело дойдет до любимого гребня княжны.
К счастью для Луция до этого не дошло. Разговор плавно перетек в составление списка приданного. Когда князь огласил его, посол укорил себя за непредусмотрительность. Луций оценил хитрость князя когда изменить уже ничего нельзя. Дома за такое не похвалят: теперь в случае войны Империя вынуждена будет вступиться за княжество, защищая свои города. Дипломатические способы отказа не возымели успеха. Князь отнекивался тем, что не желает выглядеть скупцом, жалеющим приданное единственной дочери.
В итоге сошлись кроме сундуков золота и серебра, передать будущей чете доход от городов Белгород и Вышгород, с правом назначения наместников. Из обрывков разговоров Луций понял, что дарственные грамоты на города и сундуки доставят к расположению посольства. На том сваты покинули терем. Посол вздохнул спокойно, но расслабляться было рано.
Спустя час он ожидал аудиенции у князя. В дипломатичной форме Луций высказал все почтение местных традициям, однако указал на то, что для свадебных событий брачный договор неизбежная формальность. Жаркий спор продолжался до вечера. Особую дискуссию и негодование князя вызвали пункты о количестве наследников, регламентация встреч мужа и жены, условия выбора второй жены и причины для развода.
Для полян многоженство не нарушение законов или обычаев, скорее наоборот, да и к таинству браков нет особого почтения, это скорее формальность. Тут возмущение Владимира было скорее отцовским, чем политическим. Для него было неприятно осознавать, что его единственной дочкой могут пренебречь и сослать в какой-то город подальше от столицы, хотя и со щедрым содержанием.
После жарких переговоров охрипшие дипломаты согласовали все ключевые моменты и в присутствии Василия и Велиславы торжественно подписали брачный договор. Князю все-таки удалось выбить некоторые уступки, чему он был несказанно рад. Начиная дипломатический торг, он не рассчитывал даже на то. Луций тоже остался доволен заключенными соглашениями. Основные положения остались неизменными, а некоторые отступления не имели существенного значения и потому посол согласился на их изменение, позволив коллеге сохранить лицо.
С чувством выполненного долга политики отправились голод. Жених и невеста не скрывали радости от предстоящей свадьбы и не замечали никого кроме друг друга. Луций меланхолично отметил очередную странность: его подопечный даже не поинтересовался содержимым заключенного договора. Спасаясь от невеселых размышлений Луций предпочел залить терзавшие его тревоги боспорским вином.
К концу суматошного сватовского дня Луций валился с ног и больше всего мечтал хорошенько выспаться. Оказавшись в постели, посол, несмотря на всю усталость, не мог уснуть. На душе было неспокойно. Его терзали скорые торжества я и отсутствие каких либо указаний начальства. Засыпая после долгих попыток Луций отстраненно подумал, не происходит ли на его глазах катастрофа?
Нет, префекта не на шутку взволновали вести посла. И почти сразу шестеренки префектуры закрутились. Все агенты в Херсонесе и Ольгвии не покладая рук выясняли, подкупали, льстили и угрожали. Банда Соловья в вольном городе была на птичьи правах, а хозяевам не с руки было портить отношения с префектом. Через четыре дня префект более или менее представлял себе произошедшее. Не совсем было ясно, как они добрались до места раньше Луция и как пересекли скифские земли, но это частности. Важно, что Цезарь с загадочным спутником находится в Кийове. Взвесил за и против он предпочел пока не вмешиваться. Ситуация сложилась достаточно нестандартная и Амвросию было интересно как юноша будет выбираться из нее.
«В будущем ему не раз и не два придется сталкиваться с неприятностями и похлеще. Пусть учится сам выпутываться из них. В конце концов, свадьбу можно потом и отменить», — раздумывал префект, запечатывая два варианта инструкций для Луция. В зависимости от того сорвется свадьба или нет.
XIX
Если скиф проигрывает дуэль, то переходит в рабство к победителю. Если он отказывается от раба, то плененный скиф должен покончить жизнь самоубийством. Если у него не хватает духу, родные относят его связанного в лес на поживу хищным зверям или кидают в море. В таком случае Род умершего его покрывается несмываемым позором.