— Владимир Пересветович, вы мне зубы не заговаривайте, они у меня не болят. Тьфу, тьфу, тьфу, — сказал Андроник, собираясь плюнуть через левое плечо. Но вовремя заметил, что сзади него стоит старый разбойник и сдержался.
— Сколько? — жесткий тон не совершенно не оставлял поля для маневра. Но князь не первый день в политике переговоров и уклончиво сказал:
— Много. — После недолгого раздумья добавил — очень много. И вообще спасу о них нет, я…
— Достаточно, — Андроник понял, что князь не просто так темнил: не одна сотня гривен была списана на ущерб от разбойников. Причем совсем не обязательно, что князем.
— А сколько получает каждый член вашей шайки? — обратился он к разбойнику.
— Во-первых, молодой человек не шайки, а объединение вольных романтиков. Мы помогаем людям быть ближе к природе: а то ведь ездят на конях, ходят в жесткой обуви, полностью закутались в шкуры и совершенно наплевательски относятся к природе. Никто не бегает босиком по росе, не гуляет под луной… Вот мы и ставим целью нести прекрасное людям. За очень символичную плату.
— Сколько?
— Но я же должен компенсировать своим людям технические расходы…
— Я не спрашиваю, что и кому вы должны. Меня интересует какой ежегодный оборот вашей ша… то есть вашей организации в год и какова доля каждого из романтиков, — Анастас насколько мог саркастически выделил последнее слово, но Соловей и ухом не повел.
— Молодой человек, что вы так нетерпеливы. Вообще наш доход очень зависит от международной ситуации, если какая-то война или политический кризис в стране с применением силы — это хорошо, города плохо охраняют, а вот уменьшение серебра в монете, — при этом Соловей хищно посмотрел на князя, тот, в свою очередь, сделал вид, что рассматривает узор на шторах — очень сильно подрывает наше материальное положение. Поэтому дать однозначный ответ на поставленный вопрос я в состоянии.
— Ладно, — протянул Андроник. Он уже понял, что оба могут очень долго отделываться обтекаемыми ничего не значащими фразами.
— Оставим это, — ему показалось, что и князь, и разбойник незаметно вздохнули.
— У меня есть идея, как разрешить конфликт отцов и детей, точнее только отцов. Чтобы сгладить социальные противоречия между вами предлагаю следующее: Соловей вместе с «романтиками», — Анастас снова не удержался от колкости, но разбойника так просто невозможно вывести из себя и не получив желаемой реакции ромей продолжил, — уходят из лесу, перестают грабить подданных князя и иноземных купцов, — лицо князя стало святиться в предвкушении огромной прибыли казне, Соловей напротив очень нахмурился. Чтобы не дать ему возможность возразить, Андроник быстро продолжил:
— Князь в свою очень обязуется всех их взять на работу…
— На работу? — оба собеседника вскочили с кресел от возбуждения.
— Именно. Коллеги Соловья образуют префектуру, — в ответ на недоуменные взгляды он пояснил — приказ по вашему. Например, разбойный. Будут охранять купцов, воров отлавливать, ведь кто это сделает лучше бывших разбойников.
— Сейчас этим занимается Илья, — Возразил князь. При упоминании воеводы Соловей скривился. Андроник сразу внес ясность:
— Так не пойдет. Для управления этими людьми, нужен уважаемый ими человек, который за ежемесячную плату сможет наладить эффективную работу приказа, — Андроник задержал взгляд на Соловье.
— На мой взгляд, лучшего кандидата на этот пост, кроме как Соловья Раз… точнее бывшего Разбойника нельзя найти. В конце концов, назначьте его начальником тайной полиции.
— Но у нас нет тайной полиции, — внес ясность Владимир. Князь, конечно, лукавил, но признаваться, что Тайный приказ работает из рук вон плохо, не хотелось. На лице Андроника недоумение сменилось пренебрежением, а затем сочувствием.
— Как же вы тут живете? — абсолютно искренне спросил он. Ему никто не ответил. Тогда он продолжил:
— Обдумайте мое предложение и тогда вы поймете, что от его реализации выиграют все. Не забывайте о детях: влюбленные готовы на любые безрассудные поступки. Не забывайте об этом.
Владимир и Соловей нахмурились и начали думать: как лучше в этой ситуации выторговать и не показать, что каждый заинтересован в предложении. Первым терпение закончилось у Андроника, он просто сказал: «И долго молчать будем?». Князь и Соловей стали высказываться, что мол, неплохо бы обговорить все детали. После этого начали увлеченно договаривались об условиях сотрудничества. Андроник, понимаю, что дальше Владимир и Соловей договорятся сами, решил закрепить успех переговоров:
— Когда сыграем свадьбу? — но остальные собеседники так увлеченно выторговывали лучшие условия, что попросту проигнорировали вопрос. Андроник повторил еще раз. Владимир посмотрел на разбойника, тот пожал плечами. Создавалось впечатление, что свадьба детей волнует их меньше всего. Князь откашлялся и сказал:
— К свадьбе уже все готово, но поздно уже. Завтра утром обрадуем молодых, а к вечеру со семи формальностями и закончим. А пока предлагаю отметить помолвку, — Владимир подошел к столу и достал бутыль с вином — все сразу оживились. Выпили за каждого из присутствующих, затем за встречу, затем за то, что все удачно сложилось.
На восьмом тосте князь вспомнил, что будущий зять до сих пор сидит в остроге и хотел выпустить, но Соловей заплетающим голосом настоял, чтобы Василия не выпускали из острога. «Пусть посидит и подумает. Впредь старших будет слушать». За это тоже выпили. Когда бутыль опустела, уже никто твердо не стоял на ногах и единодушно решили до утра оставить молодых в неведении об их дальнейшем судьбе. А зря.
XXIV
Не стоит стесняться в средствах, если решаешь проблемы за счет другого.
В пыльном полуподвальном помещении с огромным слоем пыли, где периодически шуршат крысы и противно тонкой струйкой течет вода, запах изысканного кофе воспринимается как нечто немыслимое. Как и серебряный поднос с гордо восседающими фарфоровыми чашками. По обе стороны от обшарпанного стола разместились два роскошных стула. На одном спокойно опершись о жесткую спинку расположился худощавый, ходя и с заметным животиком мужчина средних лет. Но если присмотреться внимательнее и мысленно избавить его от бороды, копны ярко рыжих волос и старательно нанесенного грима можно безошибочно узнать префекта тайной полиции. К счастью для безопасности Империи и своей собственной, жители города не очень наблюдательны.
— Ты не перестаешь меня удивлять, дружище, — префект поднял голову. Огромного роста, широкий в плечах, с пудовыми кулаками вошедший раз и навсегда оставлял неизгладимое впечатление. Повязка на одном глазу и шрам через второй, по-пиратски завязанная голова и только левое ухо довершало зловещий образ. Чуть смуглое лицо свидетельствовало о фракийском происхождении. Когда он сел, стул жалобно вскрикнул, но быстро затих, смирившись с нелегкой участью.
— О чем ты хотел поговорить, еще и так срочно? У меня и так дел по горло, — раздраженно отмахнулся от него Амвросий. Широко известный в узких преступных кругах столицы седой фракиец посерьезнел. Устроившись поудобнее и отхлебнул горячий напиток, контрабандой доставленный из Аравии, подконтрольной Халифата, он принялся излагать проблему:
— Преторианцы используют нечестные методы. Под видом пьяных горожан они расхаживают по улицам и подворотням, провоцируя нападения, оставляя после трупы. Немногим удается скрыться. И то я подозреваю, что это делается специально, — префект кивнул:
— Скорее всего. Или они сами внедрены. Рассказывают, что случилось, провоцируя горячие головы или на бунт или на отрытое выступление, — теперь кивнул собеседник Амвросия: