— Да не за что. Но я сказал…мне нужно знать где заколочен Раин…странник он, как и я.
Сгруппировавшись, призраки взялись за ручки, и тем самым образовали круг в котором оказался сам малыш. И тени закружили…Закружили с силой скорого ветра, исполняя стон. А голова у Данди шла кругом, он терял над ней контроль. И вот когда через секунд тридцать кружева остановились, призрак вновь сказал.
— Он в той пещере…У Хамонных гущ.
— У Хамонных гущ ?
— Да-a-a !
— А где же это ?
— У скалистого обрыва, у причала…от которого плывут на берег монстровской…
Берег монстровской ?! — Подумалось в неведение страннику.
— Ну а как туда попасть мне ?
Те наскоро ему всё объяснили.
— Вам спасибо. — Обращался он к ним уходя.
— И тебе…
— Можно я возьму цветок с собой ?
— Ну конечно. — Говорила та. — Но Данди Бой…
— Да леди ?
A в лесу светало и светало. Подбиралось незаметно утро.
— Дай кое чего тебе напомнить…о цветке.
— Да запросто ! — Он вроде не спешил уже.
— Совершенный цветок — это большая редкость. Можно всю жизнь искать такой цветок и этa жизнь не будет напрасной... — Значит Мамба Лучезарная, а когда-то ещё молоденькая Мирасель, в те далёкие дни носилась сломя голову по всему Старому лесу в поисках именно его, — редкого цветка…Но зачем, или для чего он нужен был ей ? Малыш пока гадал. И вот облазив весь дремучий хвойный лес судьба вдруг сводит молоденькую девушку с белым цветком, из рассказа колдуна Дескота, тем деньком в его дупле, где получает от него она по заслугам.-…тебе же посчастливилось разыскать его и затем даже сорвать. Ты везунчик. Не всем так удавалось.
— Спасибо вам. Я верил в чудеса, и они сбылись. — Малыш довольно улыбался.
— И ещё…пока не улетели…
Все призраки подёргивались, хотели наскоро отсюда выбраться, и полететь на встречу к заоблачным далям, к их ветрам.
— Говорите, я вас слушаю… — Слушал он её внимательно.
— По нашему… — То есть по призрачному мнению, как понял странник. —…цветки этой жизни — это дети, это радость, счастье и богатство родителей. Причем правильно воспитанные дети — двойное богатство. Помни об этом…— Сказал светящийся призрак в женском образе, и вдумчиво глянул на Данди, а он сразу вспомнил о бедных детишках, что томятся сейчас в инкубаторских капсулах, и конечно же о дочурке Однозуба, о Стефанке, которую при рождение ждало ведь тоже самое, не помоги он ей, спрятав в укромное местечко. — Всё, а теперь нам окончательно пора…Прощай о странник…Ты наш герой ! Мы полетели. Фааааа…
Призраки взметнули ввысь и скопищем двинули на раскрытый на распашку небосклон.
— Прощайте ! — Кричал им Данди а в его руках вдруг неожиданно стал таять словно лёд под солнцем совершенный, белый, увядающий цветок. Чем уж очень удивил его. Но не опечалил. Ведь он был рад освождению теней, и новости от них, в которой раскрывалось место, где не так давно упрятан был одними злыми недопринцами землянин Раин. Отряхнувшись, немного перекусив, испив водицы, он собрался в свой обратный путь, но другой дорожкой, через Зимний край. Так было ближе для него, а потом дельнее. Там предстояла встреча с Твиксой. Он не о чём нe думая потопал дальше.
— Тра-та-та.
* * *
Амухатус добрался домой далеко за полночь. С головы его какой день не вылетал образ уже бывшего ученика стальной гильдии.
— Рэнди, ну не паршивец ль ты ? Паршивец !
Переодевшись в чистое, принц уселся в кресло качалку как обычно попивать чайку.
— Ну что за “день” такой ? Такого никогда со мною не бывало. Сначала Рэнди подкачал…потом я сплоховал. Не уж то наступило время действовать ?!
Временем в данном случае для него служило некое тайное исполнение.
— А готов ли я ? Спрашиваю я себя ? — Он отпил со стакана усладно чмокнув. — Пора, иль нет, всё станет ясно с наступлением зари, и я дождусь её. — Он сузил глазки в предвкушении волны. — А до неё ещё каких-то три часа, и я посплю, заставлю тело отдохнуть.
И он рванул на боковую. А с наступлением той самой долгожданной утренний зари, принц вскочил на ноги, следом приоделся, жадно съел половину жаренной индейки, а потом к нему пришла готовность, как обычно это у него бывало. Для него, для крепыша, бойца стальной заострённой шпаги метаться из стороны в сторону являлось делом из последних. Оседлав коня, король фехтований понёсся словно ветер сумасшедшим стуком четырёх копыт, нагоняя любимого серого жеребца куда-то в даль. Куда его несло ? С какими целями ? Кто знал об этом ? Конечно, только он !
И вот спустя каких-то несколько протяжных километров конь сивый остановился, символически заржал, узда наездником ослаблена, и остаётся спешиться ему. Так всё и вышло.
— Я у цели.
Амухатус вбежал в небольшую башенку и когда спустя минуту вышел из неё в руках сжимал стальную шпагу. Время бежало, но не для него, ведь для него оно остановилось. Любимый конь заржал, когда тот оседлал его, копытами застукал, а вслед за этим, поскакал в намеченное принцем место. Скорость, с которой нёсся он, заметно превышала все мыслимые и немыслимые законы физики. Он словно ветер, скоро уносился к неизвестности что впереди его ждала и что-то явно замышляла.
Важная встреча
Одной из наиболее примечательных особенностей юной принцески Твиксы являлось неспособность в молодые годы отличать искренность от фальши. Трудно ей с этим приходилось. А ещё, она проживала свою жизнь по строго установленным правилам, а они не позволяли ей вторгаться в жизни других жителей королевства. Её заботило лишь то, что творилось непосредственно вокруг неё, а именно, последние неудавшиеся личные отношения. После разлуки с любимым принцем многое изменилось в её жизни. Жизнь приобрела тёмную окраску став преобладающим цветом среди всех цветов из имевшихся в прожитой жизни голубушки. Жизнерадостности было сказано-аривидерчи ! Угрюмость и отстранённость от бренного мира заключила контракт с суровостью серых будней. Но когда-то всё было замечательно ! Всего каких-то пару идиотских недель назад, — размышляла она наедине с собой. Амадеуска пыталась отгонять от себя эти поганые мысли. Так становилось хоть немного, но полегче. А в данный момент времени вечная страдальщица, под открытым белым небом, у себя во дворике родового владения убийственно медленно развешивала простиранное бельё. Принцеске приходилось через не хочу доставать то блузку, то сорочку, то сарафанчик с манжетками с небольшого но удобного вместительного деревянного судна. Затем, с большим усилием крепить бельё за металлические прищепки на подвешаную в горизонтальном положение по периметру дворика упругую верёвку. Тело находилось в движение, душа от пережитого в смятение, что приводило бедную в припадок удушья. Одно бельё, второе, третье…
Так, непереставая, от раза к разу, бедная спинка Твиксы сначала гнётся a затем выпрямляется, вновь сгибается, вновь разгибается…сгибается и опять поднимается вверх, каждый раз издавая хруст. Её нежные ручки с неимоверным усилием то поднимаются и крепят только что постиранные в ручную вещи, то тяжело опускаются за бельём, и у неё возникает такое чувство, будто бы они немеют. Спинка ноет, руки перестают слушаться, ей становится жутко трудно. Но нужно закончить начатое, а не то, тетя Рункл будет очень не довольна ею. Через десять минут работы к ней пришла окончательная усталость, а за ней внутренняя слабость. Принцеска аж захныкала, и у неё даже слегка закружилась головка. Судьба обходилась с ней не справедливо, особо строго. Но сгинуть в небытие для неё считалось последним делом, и поэтому она сопротивлялась из последних своих сил. Всё же бедняжке хватило выдержки чтобы совладать с собой и не пуститься прямо посреди двора в дикий плач. Ведь не дай Бог, если в этот самый момент с гостиного окошка эта злюка уследила бы данное, и пиши, пропало. Не будет очередного праздника на её улице, — решила принцеска, и удержалась от слёз. Хватит ! Сколько можно быть размазнёй, — кричал ей внутренний родимый голосок. Хватит, Твикса, хвати-и-и-т !!!