Хозяин домика на секунду отвлёкся на беспорядочные вопли исходившие из спальни, где вроде как крепким угарческим сном спал его друг, принц Карл. Когда стало тихо, он шёпотом сказал.
— Когда-то давным давно он правил королевством.
— Да ты что ? — Малыш оживился.
— До трёхглавых у нашего королевства имелась одна голова и жилось нам всем тогда куда приличнее. Это мнение не только моё, но и многих амадеус ныне живущих под страхом быть подслушанными. Принцы и принцессы и поныне не в силе его забыть. А некоторые готовы и вернуть ему былую власть .Но времена уже не те. У власти крепкие орешки. Они так просто не отдадут престол. И всему виной, одна странная личность, что мутит воду в королевстве без особых сложностей.
— Этo ты о ком ? — Данди мог слышать стук собственного сердца.
— Советник Барбарос. С его приходом в наше принцево королевство случилась революция, и в эти злополучные деньки, хитрые умы под натиском одурманенных красивой жизнью амадеус свергли тогдашнего полноправного короля этого крохотного королевства...самого Гирумдия.
— Вот это даа ! А откуда прибыл советник Барбарос ?
— Этого никто не знает. Он будто бы из под земли возник, в один прекрасный день.
— Земли ?
— Ну это к слову говоря. А так, сейчас под этой самой землёй как раз таки себе живёт, да поживает наш бывший король, и не первый год как. А с самого начала мною упомянутых событий, когда с головы его стянули большущую золотую корону, а затем сплавили её и сделали из неё аж целых три малюсеньких коронки, чтоб нацепить их на славные головушки трёхглавых жокеров. Но зато отняв у него крышу над головой в виде короны, они не тронули самое ему дорогое — жизнь. Никаких тюрем и казней, как понимаешь.
— Это верно. Но только не совсем могу понять тебя я Однозуб. Ты говоришь так, будто Гирумдий уже несколько лет как под землёй…получается он мёртв ? И тут же ты говоришь о том что трёхголовые сохранили ему жизнь…получается он жив ?
— Да, он в полном здравии. И проживает, если быть точнее, в Акварельном мирке подземелья, с его любящей и верной частью амадеус.
— Ак...варельный мир под землёй ? — Данди широко разил рот.
* * *
— Мне необходимо туда попасть !
— Я не могу…не имею права…становиться соучастником запретных дел и помыслов.-Принц поднялся из за столика и стал расхаживать, туда-сюда, сцепив за этим обе свои руки за спиной.
— Принц Однозуб... — Малыш умолял. — я тебя очень прошу, помоги мне ?
— Я…я…даже не знаю, что ещё тебе сказать чтобы ты только отстал, Данди ?
— Согласись сопроводить меня в подземелье к Акварельному мирку и я отстану…
Принц негодующе кривил лицом.
— Ты правда считаешь меня дураком, или вовсе издеваешься ? — Он начинал кипеть.
В королевстве существуют задачи требующие их решения. И если я не потороплюсь, потом будет поздно и даже больно.
— Тебе ?
— Нам всем Однозуб, нам всем.
— Ты будто бы владеешь даром предвидения, и разве можно по другому такое называть ?
Принц конечно всё знал, обо всём догадывался, но пытался делать вид, что ему ничего не известно из того что возможно в ближайшем будущем может произойти в его родном и любимом королевстве. Но во избежания что ли панических настроений, строил из себя незнайку на Луне.
— Трусливостью !
Однозуб услышав такое, даже не моргнул, он понял сей намёк. И так целую минуту. Пока же он в молчание глядел на Данди и жалел о том, что вообще с ним связался, полезли в голову ещё более дикие мысли. ”Зачем я связался с этим странником, с эдаким плутом, наверняка умеющим вызвать в любом принце, когда ему того потребуется — остолбенение, а порою даже необоснованный гнев, казалось бы одним словцом. ”Сейчас отстаивать личную позицию для него было делом бесполезным, а гневаться и подавно. Хотя, вроде бы и пылить повода нет....но…Но странник прав, трусость это плохо, трусостью является особый наработанный талант и она поселяется в тех, кто противится искать истину где бы то нибыло и главное страшась за себя боится огласить её на общий котлован".-Решил принц Однозуб. Но спросить не мог.
— Что ты под этим подразумеваешь, Данди Бой ?
— Ты трусишь Однозуб, а не стоило бы. Я готов любыми способами докопаться до истоков правды, добраться до объектов зла, до методов борьбы с ним, и до тех знаний которые пригодятся мне во всём процессе. Мне нужно выявить в скором времени укромные местечка затейщиков дел дьявольских, но с помощью тех жителей принцевого королевства которым была бы не безразлична их земля, народ и семьи, а вместе с этим будущее всего их мироздания.
А землянин глаголет истину, подумалось умеренному принцу. Тут он направился вновь к столику, сел за него и заговорил.
— Данди, так и быть, я сопровожу тебе к Акварельному мирку к Гирумдию.
— Ты красавец ! — Малыш враз вскочил с места, подошёл к принцу и приобнял того, заставив последнего расплыться в доброй улыбке. Когда Данди уже отпрянул от него, и взглянул ему в глаза, то понял, что тот ещё не закончил свою мысль.
— Только при одном условие... — Однозуб сделался слегка чопорным.
— Говори. — Уверенно сказал малыш.
— Когда мы вернёмся оттуда, ох, если ещё вернёмся...
— Даже такое возможно ? — Застыл малыш.
— Так вот, если мы вернёмся с рисованного мирка, Данди, обещай мне вот что ?
— Слушаю.
— Ты поможешь мне спрятать в укромном месте мою любимую дочурку ?
— А...у...у тебя есть дитя ?
— Это всё она, это ей взбрело в голову назвать малышку Стефанкой...я только рад. Вот это и есть жена моя, принцеска Лувра... — Он полез в карман своего платья, и извлёк оттуда, от руки, карандашом нaрисованный рисунок, где изображалась его любимая. —...это Лувра... — Признёс он в полном счастье. — ...красивая правда, Данди ?
Принцеска и правда показалась малышу милой внешности, и так сказать довольно таки пародистой особой ( ха !). Чёрные волосы собранные в пучок на макушке, умные проницательные глазки, вполне белокурая, но зато слегка полненькая на вид, — но это не беда, заключил он.
— Она правда хороша собой. Тебе свезло, жена у тебя принц Однозуб что надо.
— Всегда так говорю. — Засиял любящий муж.
— А дитя, сколько ему ?
— Онo ещё не появилось на свет, но доктор мне сказал, что ожидать его рождение, скореe её, грудной моей принцески... — Принц ещё раз от души поднялся к небесам от предстоящей встрече с новорождённой и продолжил. — ...стоит где-то в конце этой недельки...а это уже через каких-то пяток дней.
— Но имя ? Получается, имя вы ей дали задолго до рождения ?
— Ну да, так многие поступают, ты не знал ?
Данди многое не знал, и поэтому для себя тут же закрыл эту тему.
— Ну да ладно, значит, объявляй, чего там требуется от меня конкретно ?
С трудом достались принцу, данные слова.
— Ты должен будешь своровать моё дитя, сразу после его рождения.
— Вот этого я делать и не стану. — Категорично заявил малыш.
— Стой...это будет всего лишь инсценировка, и не более.
— Что ?
— Ну будет всё не по настоящему. А всего лишь для отвода глаз, от вероломного процесса.
— Ты имеешь ввиду...
— Да, я говорю о королевском законе запрещающем родителям самолично растить своего ребёнка в домашнем кругу и уюте. А эти поганые гвардейские ручища прискакивают и отнимают их у каждого жителя нашей земли и везут их в это идиотское инкубаторское логово.
— А почему идиотское, по твоему ? — Данди хотел знать мнения каждого на это счёт, и его мнение тоже. — Разве не каждое поколение, как нынешнее так и прошлое выходило взрощенными именно из тех мест ?
— Ты прав, и я оттуда буду, но есть один весомый отрицательный моментик во всём этом... — Принц заткнулся и навострил слух. Он хотел убедится в том, спит ли ещё Карл или уже проснулся. Бац, тот спал и храп выдавал его. — Данди, ох, как ты многого ещё не знаешь. И многих тайн королевства также.
— Конечно, если мириться с тем, что из таких как ты, информацию в прямом смысле слова нужно выбивать.
— Оу, ну ты давай не преувеличивай, я не так уж и ведом. И пошёл на разглашение неких тайн, по своей же собственной воле, и где-то ради общей выгоды. Я не один день думал о том, как в скором времени поступить с родившейся малышкой. Пойми, она не заслуживает такой участи, как и все детишки королевства. Она не заслуживает того, чтобы полтора десятка лет покоиться в морозильной капсуле инкубатора. Мне не хочется с ней расставаться ни на долю секунды...И потом, Лувра сказала, не переживёт то расставание с дочкой, которое растянется на целых шестнадцать долгих лет.