— Да, да! — боль уходила: Ева затихла, успокаиваясь.
А Ли задумался: это случалось с ним каждый раз, когда возникала мысль, что в его жизни будет то, что когда-то он увидел самым первым. Самое странное состояло в том, что женщина эта — жена его, как Эя у Капитана, обязательно представлялась в виде Дэи — и никак иначе. Ведь она еще девочка, подросток. Невероятно странно!
68
С самого начала дискуссии Йорг будто ушел в тень. Ни следа той активности, которую он проявил на суде; он следовал давно задуманной тактике: показать, что генетики защищают не свои, узкопрофессиональные, интересы — они лишь часть человечества, на чьи интересы покушается Дан. Пусть выступают другие — те, кто непосредственно не связан с ними.
Заслушивались речи тех, кто комментировал выступление Дана, давая его анализ со всевозможных точек зрения. Одни выражали согласие со всем сказанным Даном — таких было достаточно: слова Дана подействовали на очень, очень многих. Другие, в составе которых преобладали социологи, хирурги, специализировавшиеся на пересадках, биокибернетики, сексологи — обрушились с резкой критикой на учение Лала; ни одного генетика — поначалу среди них.
Так было первые дни, когда впечатление от речи Дана полностью сохраняло силу. Затем накал страстей несколько спал. В выступлениях зазвучали другие ноты. Более спокойно, но куда, с точки зрения Йорга, действенней, высказывались отдельные сомнения в каких-то частных сторонах, деталях, штрихах аспектов практического осуществления поставленного Даном вопроса. Указывались трудности, которые были и могли возникать; перечислялись задачи, которые казались неотложными.
Йорг ждал выступления Арга, но тот молчал: видимо, не решался одним из первых нанести удар по учителю. Но и без него дело шло близко к тому, что ждал Йорг.
Полная победа невозможна: это он совершенно понимал слишком давно. Отступление неизбежно; главное — на каких позициях удастся закрепиться, что сохранить. Превосходно то, что эти выступления не были специально подготовлены или согласованы с Советом воспроизводства — то-есть с ним: во многих звучало немало сочувствия, понимания и веры в необходимость осуществления идей Лала и Дана, но… Эти «но» как бы постепенно сводили на нет основные идеи, давали массу оправданий отсрочки немедленного осуществления их. Конечно, нельзя было отрицать и заслугу умело построенной контрпропаганды, делавшей упор на слишком прочно укоренившиеся взгляды: сейчас дискуссия показала, насколько глубоко — они непрерывно давали себя знать из-под того, что было вызвано свежим впечатлением от слов Дана.
…Но слишком долго Йоргу отмалчиваться не дали. Был задан вопрос об обнаруженной им причине смерти младшего сына Дана и Эи. В своем выступлении он изложил факты, только факты — беспристрастно, без каких-либо выводов.
В качестве его оппонента выступил Дзин:
— В своей обвинительной речи на суде профессор Йорг заявил, что смерть младшего из детей Дана и Эи наглядно демонстрирует, к чему приводит воспроизводство без основанного на методах генетики подбора родителей, тем более — когда один из родителей несет гены «неполноценного». Один из трех — если бы не погиб, наверняка стал бы отставать в развитии: правильный генетический подбор дает лишь одного из десяти.
Первое — один из трех: три — слишком малое количество, чтобы на основе его делать вообще какие-либо выводы о вероятности доли. Не думаю, что профессор Йорг станет отрицать это.
Второе — один из десяти: при генетическом подборе, дающем надежный, стабильный результат. Удивительно стабильный! Разве с того времени, когда рождение детей передали роженицам, генетика не продвинулась вперед? Продвинулась — и немало. А в области возможности оптимизации подбора пар? Также. Но удельный вес детей, отстающих в развитии, которые пополнят число «неполноценных», остается на том же уровне. До невероятности странно!
Мы еще можем допустить, что этот результат — на пределе возможностей генетического подбора: но почему же такие невероятно малые колебания количества тех, кто должен быть кандидатами в «неполноценные»? Расчеты позволят здесь предположить действие неслучайного фактора.
Я предлагаю: провести проверку материалов подбора пар, производимого в разные годы.
Дзин требовал выражения недоверия! Слишком страшное обвинение в лицо Йоргу — крайняя мера, на которую Дан уговорил пойти Дзина: оба не видели другой возможности остановить резкий спад первоначального сочувствия многих идее гуманистического возрождения.
Но такая проверка требовала времени. Необходимо было до предела загрузить суперкомпьютеры Архива воспроизводства; для ускорения Дан предложил использовать суперкомпьютеры и других систем. Его поддержали всеобщим голосованием: вопрос стал острым для всех.
Йорг чувствовал, насколько тяжело ему придется: Дзин — генетик, по сути — он-то знал это — один из самых талантливых. Он не случайно нащупал наиболее уязвимое место в применяемом генетиками методе подбора. То, что из-за специфичности и сложности не могли разглядеть остальные, Дзин увидит обязательно.
Да, подбор основывался на подчинении генетики социальному заказу: появление кандидатов в неполноценные не случайно колебалось так слабо. Чем можно будет оправдать отказ от применения методов, снижающих их количество за счет давних и новейших открытий? Ощутимо большими затратами энергии и времени работы суперкомпьютера? Это оправдание годилось вчера: теперь, после начала дискуссии — нет. А оно, к сожалению, единственно возможное. Ведь в действительности — доля кандидатов в неполноценные, раньше диктовавшаяся сложившимися социальными условиями, после ограничения отбраковки продолжала сохраняться на прежнем уровне лишь для того, чтобы поддержать всеобщее мнение, что оно является естественным предельным минимумом, который пока еще не может быть снижен. Да, это делалось сознательно: отступив перед педагогами и педиатрами и дав ограничить отбраковку, никто в Совете воспроизводства не отказывался от мысли, что это явление временное — что, постепенно, все удастся вернуть на свои места.
Комиссия во главе с Дзином начала работу, окончания которой быстро ожидать никак не приходилось. Массив данных, подлежащих обсчету и анализу, был огромен; взаимосвязи между ними — весьма сложны.
Компетентных помощников у Дзина было немного. Альд и Олег тоже были введены в состав комиссии; Милан, не объясняя причины, от вхождения в нее отказался, но в обсуждениях, проводившихся вне официальных рабочих совещаний, принимал активное участие.
Йорг во время дачи комиссии тех или иных объяснений держался спокойно, охотно давал подробнейшие ответы на все вопросы. Подробные настолько, что в них трудно было разглядеть главное.
Но его находил Дзин. Медленно: дело было невероятно не простым и для него. Он знал, что не имеет право ошибиться: если вывод комиссии сможет быть оспорен Йоргом, будет опорочено многое — в первую очередь прежний, естественный способ воспроизводства.
А с другой стороны, складывающаяся в дискуссии обстановка подталкивала к скорейшим действиям. Дзин не щадил себя, перелопачивая и анализируя гигантский Архив воспроизводства. И догадка его стала подтверждаться. Но действительная картина оказалась куда страшней, чем он предполагал.
Генетики, ведущие воспроизводство человечества, обладали огромнейшими возможностями: анализ большого ряда данных показал, что с помощью подбора они могли формировать качество потомства весьма точно. Если использовать максимум возможностей подбора — вероятность появления отстающих в развитии в пять — шесть раз меньше стабильно существующей. Конечно, она обеспечивалась путем ощутимо большего перебора и обсчета данных, то-есть затрат энергии и времени работы суперкомпьютера. Но это не делалось: возросшие возможности генетиками использовались лишь для стабилизации соотношения будущих интеллектуалов и «неполноценных».
Итак, вывод ясен: человеческое потомство преднамеренно формировалось в соответствии с потребностью существующего социального устройства. В том, чем руководствовались при этом, сквозил голый, грубый прагматизм.