Есть ли еще какой-нибудь выход? Она не знала тех, кто мог бы что-то подсказать. Никто: даже Дан, даже Эя — в их жизни подобная проблема не вставала.
В какой-то момент она рассказала все Ли. Такой уж он был, что ему говорили самое сокровенное, трудное. И еще — она перехватила взгляды, которые он мельком бросал на Дэю, и все поняла: кто еще так мог понять, как она?
— Спасибо! — сказал он ей: почему-то от ее рассказа ему стало чуть легче. Потом задумался.
— Когда, уходя в мировое пространство, корабли разгоняются до субсветовой скорости, вступают в действие поправки Лоренца: тот, кто улетает на них, возвращается более молодым, чем оставшиеся. Ты же знаешь, Лейли.
— Да, конечно. — Что могло это дать ей? Кроме киборгов, никто не летает на таких скоростях в межзвездном пространстве: форсированный разгон до субсветовой скорости обычный человеческий организм выдержать не в состоянии. И то, полет их длится более ста лет: гиперэкспрессы должны вытеснить звездолеты-киборги.
Ли, очевидно, подумал то же самое. Глаза его стали еще грустней, чем они были почти все последнее время. Чужую боль он чувствовал острей, чем свою — именно за это любили его еще с детства, и потому он был всегда всем нужен.
— У нас еще есть время подумать, — больше пока сказать он ничего не мог. — Ведь нет совершенно безвыходных положений.
— Ты так считаешь и в отношении себя? — не удержалась она.
Он опустил голову. Ей казалось, еще миг, и он — этот герой Космоса, совершивший не один подвиг, которые вошли в легенды космонавтов, зарыдает.
Нет, он справился, не издал ни звука. Они долго молчали.
— Мне — надеяться нечего! — наконец произнес он глухо: после сказанного ему ею, Ли считал себя не в праве таиться.
— Да: Дэя любит его. Тут ничего не поделаешь. Ты опоздал, как я когда-то. Но тоже — как я, ты должен стать как-нибудь счастливым. Обязательно!
— Может быть. Только, наверно — не скоро.
…«Время подумать» — его в обрез. Надо что-то решать, пока не поздно.
Лейли включила воспроизведение записи: зазвучала, зарыдала скрипка — играл Дан.
А он в это время шел по аллее парка. Далеко осталась окраина города; Дан шел, не замечая дороги.
Надо было стряхнуть усталость. В последние дни шли интенсивные, напряженные совещания: близился отлет сверхгигантского гиперэкспресса. Сразу после этого собирались приступить к созданию СНН — и не только ее: все это уже становилось реальностью и рассматривалось на заседаниях Высшего совета координации, куда Дан регулярно приглашался. Еще одна задача входила в число неотложных: выход на постоянный Контакт.
За десять лет расшифровка записи почти не сдвинулась с места. Отдельные мелкие догадки, шажочки, микроуспехи — до окончания работы, до прочтения записи было далеко, даже неизвестно — насколько.
Арг, значительно разгрузившись после окончания строительства суперэкспаесса, выступил с совершенно неожиданным предложением: осуществить посылку новых сигналов в гиперпространство. Для этого кроме Экспресса, остававшегося на границе Малого космоса Земли, нужно изготовить еще несколько гиперэкспрессов и отправить их к Земле-2: они должны вести посылку сигналов вблизи места первого выхода на Контакт. Для их изготовления можно было использовать уже имеющиеся космические стапели и две секции гипераппарата, оставшиеся за счет решения, появившегося уже в процессе завершения строительства сверхгиганта.
Предложение Арга многими было встречено с энтузиазмом. Мероприятие недешевое — не отразится ли это на сроках создания СНН? Кажется, да — и это тревожило Дана.
Почему этим многим кажется оправданным оттяжка создания СНН? Несомненно — из-за наличия еще довольно большого количества доноров после полного запрещения отбраковки. Дан считал, что после создания СНН оставшихся можно будет не использовать: им удастся сохранить жизнь. Видимо, далеко не все считали это необходимым: до полной победы идей Лала было еще далеко.
Резкий сдвиг, который произошел тогда, не превратился во все нарастающее наступление. Кто-то исподволь умело пользовался возникшими на пути трудностями, чтобы довести их до предела, до абсурда. Дан отчетливо представлял, кто: Йорг и иже с ним.
Программа Арга была принята подавляющим большинством. Их было во много раз меньше — голосовавших за немедленное осуществление идей Лала, чем за программу Арга. Правда, больше, чем тех — кто был за полное сохранение существовавшего тогда порядка; это предложение было поставлено, как Дан узнал, вопреки Йоргу.
Впрочем, ничего удивительного в этом не было: что-что, а отказать Йоргу в способности трезво мыслить невозможно — он старался действовать наверняка. Но — надеяться, что Йорг не был просто вынужден принять программу Арга как единственную возможность суметь что-то сохранить, что он идейно сдался — было бы смешно.
Именно это сделало весь период от конца дискуссии до настоящего времени таким напряженным. Нечего было думать продвинуться далее программы Арга: наоборот, масса усилий уходила на то, чтобы ничего не дать исключить из нее — якобы временно. Это поглощало все время и силы Дана — от научной работы он отошел почти полностью. Зорко следил за всем происходящим и сразу же давал резкий отпор малейшим попыткам затормозить процесс гуманистического возрождения.
Конечно, он был не один: число последовательных сторонников, а из них активных помощников — все прибывало. Все больше и больше супружеских пар — это входило в норму, и все большее количество детей, знающих своих родителей. Правда — опять же — все это происходило медленней, чем мог рассчитывать Дан в самом начале: эпоха кризиса не прошла даром для людей — множество негативных понятий слишком прочно укоренились в сознании.
Арг в этом отношении слишком типичен. Нечего, конечно, и говорить о том, что он не является идейным сторонником Йорга: а как он привязан к обоим его, Дана, детям — Сыну и Дочери, и внуки Марк и Эрик, сын Риты и Милана, прямо липнут к нему — Арг вечно придумывает для них что-нибудь.
Арг! Энергичный, подвижный как ртуть, несмотря на возраст. Блестящий организатор, координатор-гиперкорабел. Но внутри у него! Въевшийся в душу утилитаризм, и — как следствие его — самый вульгарный прагматизм.
Засело прочно, что «неполноценные», все же, — не люди. Полуидиоты, которым, все равно, помочь невозможно; а раз так, то ничего страшного нет в том, как их использовали — тем более что они сами это не в состоянии понять. Отсюда его новое предложение.
Объективно, Арг, благоговеющий перед ним, Даном, все более превращается в пособника Йорга, находящегося сейчас в тени. Авторитет Арга слишком велик для многих, думающих наподобие его: именно они сейчас представляет силу, способную затормозить полную ликвидацию социального неравенства. На них явно делает ставку Йорг.
Хватит! Больше он это не потерпит. С Аргом придется полностью объясниться: если он не сумеет понять, отказаться от прагматических предложений — порвать с ним!
Воспользовавшись минутой отдыха, о которой напомнил робот, подвезший тарелку с фруктами и сырыми овощами, Арг включил изображение своего нового детища — гипергиганта, на фоне которого многокилометровый Экспресс казался крошечным. Похрустывая капустным листом, не торопясь рассматривал его. Было чем гордиться — он недаром носил имя мифического древнегреческого корабела, построившего суденышко, на котором герои-аргонавты плавали в Колхиду за золотым руном.
Теперь он может полностью заняться новым грандиозным проектом, идея которого возникла, когда он обнаружил, как можно сократить количество секций в гипераппарате нового экспресса. Две секции — две трети еще одного гипераппарата, такого, как у Экспресса. Для осуществления его плана нужно четыре таких экспресса: четыре точки задают трехмерное пространство. Один уже есть — Экспресс. Надо построить еще три, и тогда, разместив их в вершинах тетраэдра, послать сигналы в гиперпространство. Вероятность выхода на Контакт таким способом значительна: она будет зависеть от длины ребра тетраэдра. Определением порядка этой длины Арг как раз и занимался в последние дни.