— Твой первый раз был с Паркером? Знаешь, я наслышан, что вы вроде как знаете друг друга очень давно: прежде чем Паркера заперли в тюрьме.
Не скажу, что вопрос выбил меня из колеи, но спрашиваю:
— Всё вопросы будут в «этом» направлении?
— Заметь, ты первая начала, — переводит стрелки Годфри, и я возмущённо приоткрыла губы, резковато выпалив:
— Ты ведь сам…
— Так, что? — перебивает Роман, надавливая и требуя ответа, поэтому поддаюсь:
— Нет.
— А с кем? — тут же задаёт вопрос еретик.
— По одному вопросу, — качаю головой, отпив, и на пухлых губах Романа появляется знакомая ухмылка.
Думаю, заметно, как уголки моих губ опускаются, когда вибрирует телефон Годфри, а не мой. Он просит подождать и принимает вызов. Подтягиваю ноги к себе, чтобы Роман мог встать и выйти поговорить.
Остаюсь в комнате одна и откидываю плед (температура в последние дни опустилась и стало ещё холоднее или, быть может, этот «холод» во мне? потому что дом точно отапливается), хотя размять затекшее тело. Перебираю ногами по тёмному полу дома еретика и решаю отправиться на кухню, чтобы забросить что-то в рот, потому что я, — вспоминаю только сейчас, — не ела около суток, отчего даже выгляжу дерьмово. Да и та ночь далась мне с трудом и оставила на мне следы в виде: тёмных кругов, избитых пяток и першения в горле, которое к счастью уже не такое навязчивое.
Подхожу к холодильнику, взявшись за его ручку, но не успеваю потянуть, как в доме гаснет свет. Свет вырубило? В такую погоду это не редкость. Поднимаю взгляд к потолку, будто это может помочь понять мне в чём же дело.
Бросаю затею покушать и, хмурясь, направляюсь через гостиную к лестнице, чтобы найти Романа, с которым точно будет спокойнее. Подобные ситуации и вправду стали меня не на шутку пугать, и это даже кажется мне непростительным для меня. Хотя, окружающие особо не понимают меня в этом, потому что: «Ты — человек. Это нормально».
— Роман? — терплю комок в горле, прислушиваясь к тишине внутри дома, так как вне него — беспощадный ветер и дождь. Никто не откликается и это заставляет пуще нахмуриться.
Стоя на втором этаже, спиной ощущаю чужое присутствие, поэтому сжимаю руками нож в кармане, но не успеваю обернуться, чтобы нанести удар, как кто-то, точно женская особь, притягивает меня к себе за шею, отчего я даже не дёрнулась, вопреки всем моим ожиданиям. Наношу удар в солнечное сплетение, пользуясь считанными секундами, когда смуглая девушка корчится, согнувшись. Но удар не был сильным, так что она быстро приходит в себя.
У меня только нож, которым я особо от неё не защищусь, ведь у неё есть оружие внушительных размеров. Вспоминаю, что в метрах восьми от меня, в комнате, с обратной стороны стола есть ствол с пулями с вербеной. И мне ничего не остаётся, кроме как бежать. В глубине души понимаю, что это глупо, но бегу, сжимая губы, ведь боль в ногах даёт знать о себе.
Выстрел.
Скулю, грохнувшись на пол, но успеваю хотя бы выставить руки и не соприкоснуться лицом с полом.
— Роман, — мой голос вздрагивает, когда вспоминаю о еретике. Где он?
На дрожащих руках пытаюсь перенести вес тела на них и подняться, но меня резко разворачивает девушка, больно ухватившись за моё плечо и повернув. Сердито смотрю в её глаза, но она без лишних слов, словно на автомате, с безразличным выражением лица наносит удар обратной стороной ствола мне по голове.
========== Глава 16 ==========
— Убьёшь меня — и сделаешь хуже только себе. Ты представить себе не можешь, что обрушится на тебя. Поверь мне, это не пустые угрозы, дорогая, — едко протянула я обращение к смуглой девушке, которая с тем же равнодушием на лице продолжила беспристрастнно потирать ладони и ответила:
— Даже если так, то слишком поздно. Мне нельзя оставлять следов.
— Ты на кого-то работаешь, верно? — прищурившись, спрашиваю, желая, чтобы мои догадки подтвердили или опровергли, хотя, думаю, от ответа мне легче не станет.
Рассматриваю комнату, набитую оружием, что довольно опасно. Запустить меня сюда было её роковой ошибкой. У меня будто второе дыхание появилось, что не может не радовать. Искоса окинув всё «незаинтересованным» взглядом, я поразилась: очень неосмотрительно, ведь нужно было сначала получше разузнать обо мне. Впрочем, кому охота копаться в моей довольно продолжительной жизни.
— Зачем спрашивать, если знаешь сама? — пожимает плечами девушка и поднимается, направляясь к серебристому кейсу на столе из тёмного дерева.
Так, это нехорошо. Стоит поскорее действовать, но так не хочется делать этого, потому что это будет немного болезненно. Руки уже и так натёрла прочная верёвка, а голова пульсирует от тяжёлой головной боли после мощного удара металлом.
— Откуда у тебя появилось лекарство? — спрашивает она, раскрывая кейс и вынимая оттуда шприц.
Дерьмово. Очень дерьмово. Но нужно растянуть болтовню до предела, и уже потом освобождаться. Да, думаю, я надеюсь на то, что сейчас меня вновь чудным образом спасут. Хотя, откровенно говоря, начинает бесить, что в моей голове вообще есть место для подобных мыслей. Так быть не должно.
— Подкинул знакомый, — усмехаюсь краем губ, уклончиво отвечая.
— Мне за тебя прилично заплатят. Знаешь, что на тебя сейчас ведётся самая настоящая охота? — девушка приближается ко мне, зажимая между пальцев тонкий шприц, при виде которого нервно сглатываю.
— Конечно, — киваю без энтузиазма, понимая, что сейчас самое время, тянуть дальше некуда.
Теоретически я могла бы отдать ей лекарство, да кому угодно, но, наверное, во мне теплится надежда, что Паркер захочет стать человеком вместе со мной. Потому что мои года идут, а он бессмертен. Я умру, и что дальше? Зачем было это всё? Безусловно, я в своём уме и вряд ли Кай согласится на такое, посчитав это несусветной глупостью. Но маленькое «вдруг» шепчет мне оберегать лекарство.
Поэтому внезапно отталкиваюсь ногами от пола, падая спиной назад на пол. Стул разламывается и, пользуясь адреналином, игнорирую легкую боль в позвоночнике, сбрасывая с рук верёвки и поднимаюсь на ноги, но девушка довольно грубо захватывает и припечатывает меня к стене, склоняясь, чтобы вонзить иглу. Опять же, без боли не обойтись. Она так перехватывает моё тело, что я не могу ничём нанести удар, так что мне приходится нанести удар головой о её. Она отшатывается, приложив ладонь к голове и шипит, корчась, как и я, но в моём случае медлить непозволительно, поэтому выдёргиваю шприц из себя, отбрасывая куда-то на пол, так что он закатывается под диван. Сокращаю расстояние и стаскиваю со стены оружие внушительных размеров, оборачиваясь к едва оклемавшейся девушке, она уже свирепо смотрит на меня, скорее всего, желая расчленить. И, по-моему, она впервые проявила хоть какие-то эмоции.
— Твою мать, — чертыхаюсь себе под нос, ведь уже по весу понимаю, что патронов там нет.
— Облом, да? — возвращает прежнюю равнодушность своему лицу.
Делать нечего — придётся утилизировать её с помощью ствола, другого варианта нет. Но вместе с пришедшей мыслью я застываю, как и девушка, когда все предметы начинают трястись, да так, что я вынуждена прильнуть к стене, чтобы была возможность держаться хотя бы за неё.
— Какого хера… — зло шепчет девушка. Не поспоришь даже.
Впрочем, в голову закрадывается догадка и, как по мне, точно верная. На самом деле, их две: плохая и хорошая. Плохая заключается в том, что это очередной желатель человеческой жизни, а хорошая в том, что это Годфри. Кто ещё? Если он, конечно, не смог выйти на связь с Каем.
С трудом, но передвигаюсь вдоль стены, чтобы выглянуть в окно. Я точно видела там силуэты.
К моему удивлению, девушка намного проще передвигается по помещению, поднимая шприц, который так удачно (для неё) выкатился из-под дивана.