И все же, несмотря на очевидное разнообразие игроков, лица их, напоминающие маски, объединяло общее выражение недовольства. Казалось, все они вкусили опасного снадобья, на время омрачившего их сознание.
Взглянув на эту сцену, Деронда подумал, что азартные игры молодых испанских пастухов представлялись куда более достойными зависти: судя по всему, Руссо[1] не ошибся, утверждая, что искусство и наука сослужили человечеству дурную службу. Но вдруг он заметил, что наступил полный драматизма момент. Внимание Даниэля привлекла молодая леди – стоявшая неподалеку, она тем не менее последней попала в его поле зрения. Склонившись, она что-то говорила по-английски сидевшей за столом даме средних лет. Вот она вернулась к игре и выпрямилась, открыв заинтересованному взору высокий грациозный стан, а также лицо если и не заслуживающее безусловного восхищения, то, несомненно, достойное обостренного внимания.
Внутренний спор, вызванный незнакомкой в сознании Деронды, придал его взгляду пытливое выражение, заменившее первоначальное восхищенное поклонение. Вот глаза его последовали за изящным изгибом фигуры и легкими движениями рук: с видом твердой уверенности неведомая сильфида склонилась, чтобы сделать ставку. А уже в следующий миг взгляд Деронды вернулся к лицу, отражавшему абсолютное равнодушие к окружающим и полное погружение в игру. Сильфида выиграла. В то время как тонкие пальчики, элегантно обтянутые светло-серыми перчатками, собирали придвинутые монеты, чтобы вновь пустить их в дело, она посмотрела вокруг с выражением слишком холодным и безразличным, чтобы не заподозрить искусно скрытое ликование.
Однако во время недолгого путешествия по залу взгляд ее наткнулся на взгляд Деронды. И вот, вместо того чтобы тут же потупить взор, как того хотелось, сильфида с недовольством осознала, что продолжает зачарованно смотреть в глубокие темные глаза. Сколько продолжалось наваждение? Внезапно возникло ощущение, что незнакомец оценивает, смотрит высокомерно, словно на существо низшего порядка; что сам он не относит себя к окружающей толпе, а мнит пришельцем из иного, лучшего мира и изучает ее в качестве экземпляра местной фауны. Неприятное впечатление вызвало в душе острое негодование и натянуло тетиву конфликта. Нет, вскипевшая кровь не окрасила щеки румянцем, а, напротив, отхлынула от побелевших губ. Но молодая леди взяла себя в руки и вернулась к игре, не проявив чувств иначе, чем этой внезапной бледностью. Однако взгляд Деронды, кажется, подействовал дурно. Новая ставка провалилась. Ничего страшного; она начала выигрывать, едва подойдя к рулетке с несколькими наполеондорами в руке, и с тех пор успела накопить солидный капитал. Поверила в собственную удачу, а другие поверили в нее; воображение услужливо представило картину всеобщего поклонения богине успеха. Нечто подобное происходило с игроками-мужчинами; так почему бы и женщине не достичь превосходства? Ее подруга и компаньонка, на первых порах не одобрявшая тяги к игре, со временем изменила мнение и ограничилась двумя мудрыми советами: суметь вовремя остановиться и увезти выигранные деньги в Англию. Гвендолин ответила, что ценит азарт, а не выигрыш, поэтому настоящий момент следовало бы считать наивысшей точкой напряжения в игре. И все же, проиграв следующую ставку, она с трудом подавила подступившие слезы и, даже не оборачиваясь, ощутила мучительную тяжесть неподвижно устремленного на нее взгляда – убедительный повод сдержать чувства и невозмутимо продолжить игру – так, как будто победа и поражение не имели ни малейшего значения. Подруга осторожно коснулась ее локтя и предложила покинуть стол. В ответ Гвендолин выложила десять наполеондоров: ею овладел дух противоречия – когда сознание теряет из вида все, кроме яростного сопротивления, и с легкомысленной глупостью неудержимого порыва вызывает на бой саму удачу. Если не удается блестяще выиграть, значит, следует блестяще проиграть. Гвендолин прекрасно владела собственной мимикой и жестами, а потому не позволила дрогнуть ни губам, ни рукам. Как только ставка проваливалась, она тут же ее удваивала. Теперь уже на нее смотрели все собравшиеся вокруг стола, однако Гвендолин остро ощущала лишь один-единственный взгляд. Ни разу не посмотрев в сторону Деронды, она не сомневалась, что он стоит на прежнем месте. Подобная драма заканчивается скоро: стремительное развитие событий и развязка занимают лишь пару мгновений.
1
Руссо Жан-Жак (1712–1778) – французский философ, писатель, композитор. –