Новость заключалась в том, что Диплоу-Холл, дом сэра Хьюго Мэллинджера, уже два года стоявший с печально закрытыми белыми ставнями окнами, не обращая внимания на старинные вязы и буки, не замечая чудесного, заросшего лилиями пруда, не восхищаясь зелеными лугами, где свободно бродили олени, готовился к приезду жильца. Остаток лета и весь охотничий сезон дом и конюшни должны были достойным образом соответствовать своему прямому назначению. Однако ожидался приезд не самого сэра Хьюго, а его племянника, мистера Хенли Мэллинджера Грандкорта – предполагаемого наследника титула баронета, ибо брак дяди принес только дочерей. Но судьба польстила молодому Грандкорту не только этой счастливой случайностью. В то время как шанс на титул баронета достался ему от отца, матушка подарила сыну каплю баронской крови, так что при благоприятных обстоятельствах – а именно в случае смерти нескольких стоящих между ним и титулом малознакомых дальних родственников – он вполне мог стать бароном и пэром королевства.
Природа так несправедливо распределила украшения среди птиц, что яркий хохолок достался только самцу. Впрочем, мы еще не полностью последовали совету опрометчивых философов, считающих, что человечество должно полностью копировать мир фауны, поэтому, если бы мистер Мэллинджер Грандкорт стал баронетом или пэром, его супруга разделила бы титул. Это обстоятельство вкупе с фактическим состоянием джентльмена заранее обеспечило супруге, на данный момент еще не избранной, общий сочувственный интерес как к женщине, чье благополучие определено раз и навсегда.
Некоторые из читателей романа, несомненно, сочтут невероятным, что люди могут строить матримониальные планы лишь на том основании, что неподалеку должен поселиться богатый холостяк с хорошими перспективами, и отвергнут данное утверждение как вымысел желчного автора. Строгие критики заявят, что ни они сами, ни их близкие родственники не способны на это, и не стоит тратить время на подобные умозрительные построения, которые вполне могут оказаться ошибочными. Но позвольте заметить, что в данном случае речь идет вовсе не о человеческой натуре в целом, а только о нескольких жителях уютного Уэссекса. Репутация их, однако, осталась незапятнанной. Больше того, могу с гордостью заявить, что все они сохранили добрососедские отношения с семействами своего круга, – например супруги Эрроупойнт, обитавшие в прекрасном поместье Кветчем-Холл. Никто не смог бы приписать им корыстных видов на брак единственной дочери, которой они оставляли по меньшей мере полмиллиона. Однако, слегка волнуясь о будущем дорогой Кэтрин (она решительно отвергла предложение лорда Слогана, безупречного ирландского пэра, чьему поместью не хватало лишь дренажной системы и населения), лорд и леди Кветчем интересовались – возможно, не только из филантропических соображений – будущим соседом, а именно: хорош ли собой мистер Грандкорт, здоров ли, добродетелен ли, а если либеральный консерватор, то не слишком ли либеральный? Не желая ничьей смерти, грядущий титул они воспринимали как желанное событие.
Если подобные мысли посещали мистера и миссис Эрроупойнт, то стоит ли удивляться, что мистер Гаскойн также не остался безразличным? Священный сан отнюдь не отменяет забот отца и попечителя, тем более что забот с каждым днем становилось все больше.
Естественно, никто не сообщал друг другу все, что чувствовал и думал относительно приезда молодого Грандкорта. Излишняя открытость не оказывает благоразумной помощи ни в одном деле – даже в производстве кислот или определении местоположения неподвижных звезд. Вас либо опередят, воспользовавшись вашими же идеями, либо, обладая иными взглядами на кислоты и неподвижные звезды, составят о вас дурное представление. Мистер Гаскойн не спрашивал мистера Эрроупойнта, обладает ли тот достоверным источником информации о Грандкорте как о возможном муже для очаровательной девушки. Точно так же миссис Эрроупойнт не спешила делиться с миссис Дэвилоу убежденностью, что если Грандкорт займется поисками супруги в окрестностях Диплоу, то разумно ожидать единственного исхода: он непременно предложит руку и сердце Кэтрин. Та, в свою очередь, не примет ни этой руки, ни этого сердца, если не проникнется полной уверенностью в грядущем счастье. Размышлениями о возможном брачном союзе священник не делился даже с женой, поскольку трезво рассуждал, что на следующем собрании клуба лучников мистер Грандкорт встретится с Гвендолин. Но стоит ли говорить, что разум миссис Гаскойн работал в этом направлении куда активнее? В разговоре с сестрой она воскликнула: