Жила ли когда-нибудь на свете другая такая же молодая ведьма? Вы с невинным видом пытались что-нибудь от нее скрыть и думали, что у вас это получилось, но вдруг оказывалось, что все это время она точно знала, о чем вы так старательно помалкивали! С таким же успехом можно было запереть дверь на ключ, чтобы отгородиться от сырости! Не исключено, подумала миссис Дэвилоу, что благодаря дару прорицания и о самом мистере Грандкорте Гвендолин уже знала больше, чем все остальные.
– Каким человеком ты его представляешь? – спросила она.
– Дай подумать! – Колдунья приложила указательный пальчик к губам, слегка нахмурилась, а потом, словно найдя ответ, взмахнула рукой. – Он маленького роста – мне по плечо, – но очень хочет казаться выше и для этого подкрутил вверх усы и отпустил длинную бороду. В правом глазу носит монокль, чтобы выглядеть умнее всех. Уверен в выборе жилета, но постоянно сомневается насчет погоды. На эту тему он и заведет первый разговор. Будет все время на меня смотреть и, чтобы монокль не вывалился, корчить страшные физиономии – особенно при попытке льстиво улыбнуться. Боясь рассмеяться, я не выдержу и опущу взгляд, а он сделает вывод, что его внимание мне небезразлично. Ночью мне приснится огромное насекомое с необыкновенной физиономией, а наутро он сделает предложение. Обо всем, что случится дальше, ты уже слышала.
– Это портрет мужчины, которого ты когда-то видела, Гвен. Мистер Грандкорт вполне может оказаться восхитительным молодым человеком.
– Да, конечно, – равнодушно произнесла Гвендолин, сняла шляпку и принялась задумчиво крутить ее в руках. – Интересно, как ведет себя восхитительный молодой человек? Знаю, что у него есть охотничьи собаки и скаковые лошади, особняк в Лондоне и два загородных дома: один с зубчатыми башнями, а второй с верандой. И если он убьет нескольких родственников, то, вероятно, получит титул.
Ирония в этом монологе смешалась с изрядной долей искренней веры, а потому вызывала сомнения. Бедная миссис Дэвилоу пришла в смятение и взмолилась:
– Ради бога, не говори так, дитя! Ты читаешь опасные книги – они и вселяют подобные мысли обо всем на свете. Когда мы с твоей тетушкой были молоды, то ничего не знали о грехе. По-моему, так было лучше.
– Почему же ты не воспитала меня в таком же духе? – спросила Гвендолин, но заметив сокрушенный вид матушки, поняла, что нанесла глубокую рану. Отбросив шляпу, она упала на колени и воскликнула: – Мама, милая мама! Я же пошутила. Я не думаю ни о чем подобном.
– Как я могла, Гвендолин? – еле сдерживая рвущиеся из груди рыдания, пробормотала бедная миссис Дэвилоу. – Ты всегда была сильнее; даже если бы обстоятельства сложились иначе…
– Дорогая мама, я тебя не виню! – воскликнула Гвендолин, страдая от угрызений совести. – Разве ты в состоянии что-то во мне изменить? Тем более что я такая очаровательная. Ну же, не плачь. – Она достала носовой платок и нежно вытерла глаза матери. – Честное слово, я вполне собой довольна и рада, что не похожа на тебя и тетю в молодые годы. До чего же скучными вы, наверное, были!
Нежные ласки дочери помогли матушке успокоиться, как часто случалось в подобных случаях. Но случившийся инцидент был неприятен обеим: Гвендолин страшилась непривычного ей чувства раскаяния за доставленные матери страдания, а миссис Дэвилоу с горечью осознавала, что дочь имела право упрекать ее за свое воспитание. По этой причине возникло обоюдное решение исключить мистера Грандкорта из разговоров.
Когда же мистер Гаскойн раз-другой упомянул имя нового соседа, миссис Дэвилоу обеспокоилась, как бы Гвендолин не выдала своей проницательности в отношении действительных мыслей дядюшки, однако тревога не оправдалась: Гвендолин так же безошибочно чувствовала характеры людей, с которыми приходилось общаться, как птицы чувствуют погоду. Приняв твердое решение избежать контроля со стороны дяди, она так же твердо решила с ним не сталкиваться. Взаи-мопонимание между ними основывалось главным образом на удовольствии от совместной стрельбы из лука. Один из сильнейших лучников Уэссекса, мистер Гаскойн с гордостью отмечал успехи племянницы, а Гвендолин, в свою очередь, старалась сохранять его снисходительное отношение, тем более что после неприятности с Рексом миссис Гаскойн и Анна чуждались ее. В общении с милой кузиной мисс Харлет пыталась держаться с полной сожаления нежностью, однако ни одна из них не решалась упомянуть о Рексе, а Анна с трудом выносила присутствие разрушившей счастье брата самовлюбленной красавицы. Она добросовестно старалась избегать малейшего проявления изменившихся чувств, но разве тот, кто испытывает боль, способен наполнить взгляд и прикосновение радостью?