Она сразу же выпустила его и, как девчонка, хихикнула в ладошку. Потом быстро взяла его под руку:
«Идем».
Они миновали крошечный парк перед оперным театром, вышли на берег утиного пруда.
«Городская лужа, — пренебрежительно сказал он. — Помнишь наше озеро?»
«Да, помню».
«Еще вспоминаешь?» — спросил он.
«Иногда, — сказала она, — иногда, Даниэль».
Они нашли скамейку и сели.
«Между прочим, ты знаешь, что стала еще красивее?» — спросил он.
«Да, — чуть насмешливо улыбнулась она. — Да, знаю».
«Ты добилась, чего хотела, за эти семь лет?»
Розмари ответила не сразу, сначала попросила сигарету. Он протянул ей раскрытую пачку, она закурила, откинулась на спинку лавочки и наконец проговорила:
«Когда я от тебя ушла, я сама не знала, чего хочу. Просто хотела уехать — не зависеть больше ни от чего и ни от кого».
«От человека, который не мог решиться, от постельной истории — всякому понятно», — закончил он.
«Верно, — легко согласилась она, — сегодня женщине незачем казниться от несчастной любви».
Что тут возразишь? Оба молчали, глядя в ночное небо, звездам нелегко было соперничать с яркими огнями большого города.
Через некоторое время Розмари продолжала:
«Пока была с тобой, я чувствовала себя виноватой перед Иреной, а уехав, опять испытывала чувство вины, зная, что оставила тебя в беде, — и тем не менее не могла поступить иначе. Спрашиваешь, чего я хотела добиться? Перебороть свою горькую любовь, потому-то и набросилась на первую попавшуюся работу. Никому, кроме себя самой, я в этом не признавалась. Многие сочли это тщеславием, а на деле это было чистой воды отчаяние, во всяком случае поначалу, только позднее работа стала доставлять мне удовольствие. Не знаю, зачем я тебе это говорю, еще вообразишь бог весть что. Стало быть, чего я хотела добиться? Забыть тебя, Даниэль!»
Ее слова тронули его. Разве он не пережил подобное? Ему хотелось обнять ее, но было страшно прикоснуться, и он спросил:
«Тебе удалось?»
«Я забыла тебя, Даниэль».
Она отшвырнула сигарету и встала. Подняла воротник плаща, потому что было прохладно, сунула руки в карманы и, откинув голову, заглянула ему в лицо.
«А ты, — спросила она, — как было с тобой?»
«Я по-прежнему в Альтенштайне», — сказал он. Потом предложил ей руку, и они пошли дальше через маленький парк, через улицы, мимо освещенных витрин.
«И чем же ты занимаешься? — спросил он. — Какой работой? Ведь ты так и не сказала. Может, уже председатель кооператива, от тебя всего можно ожидать».
«В данный момент я на четвертом курсе. Учусь в университете имени Гумбольдта, на сельскохозяйственном факультете».
Он только сказал: «Ага!» — и больше ничего.
«Ты удивлен?» — спросила она.
«Нет-нет. — Он протестующе поднял руки. — Что ты».
«Вот, — сказала она, как ему показалось, чуточку резковато, — а я-то думала, ты удивишься. Что ж, из Друскатовой кухни в аудиторию, по-моему, это все-таки шаг вперед».
«Что здесь необычного? — нахмурился он и остановился перед витриной. — Смотри. — Он показал на застывшие в неестественно вывернутых позах манекены, изображавшие дам в дорогих шубах. Друскат нагнулся: — Каракуль, десять тысяч, — разобрал он. — Когда-нибудь сможешь себе позволить, доктора недурно зарабатывают».
Она и ты, подумал он, такое нельзя повторить. И что ей делать в Альтенштайне. Погуляем еще немножко в ночи, а потом скажем: «Очень приятно было повидаться, прощай!»
«За восемь тысяч можно купить «трабант», знаешь, я бы не отказалась от маленькой машины, на работе пригодится».
Потом она снова взяла его под руку, и они пошли дальше.
«Трудно было?» — спросил он.
«Что?»
«Все, — сказал он, — учеба», — а имел в виду забвение — трудно было забыть?
«Я часто думала, что не сумею, не справлюсь, брошу, но там подобралось еще несколько человек вроде меня, которые пришли в университет не сразу после школы, и мы всегда держались вместе. Я была не одинока, если хочешь знать».
«Друзья?» — спросил он.
«Друзья», — ответила она.
«Один друг?» — допытывался он.
«Много, — сказала она. — Но теперь твоя очередь рассказать о себе. Что поделывает Аня?»
«Аня?» — Он тихо засмеялся, для начала сообщил, сколько ей лет — одиннадцать, и какая она высокая — он поднял руку до уровня своей груди, и какая хорошенькая — он испытующе посмотрел на Розмари, — точно такая же хорошенькая, как она, потом поведал о любимой дочке поистине чудеса: между прочим, она и хозяйка... нет-нет, он не женился — хотя, видимо, кое-какие шансы у него еще есть... Одно время, Аня тогда была еще совсем малышка и каждое воскресное утро забиралась к нему в постель. — «Однажды я спросил: зачем ты это делаешь? Знаешь, что она ответила? Потому что ты красивый».