- Даниель, как вы попали в комнату?
- Он тащил меня за руку, он ударил меня и показал пальцем, что б я молчал, папа. Прости, что не позвал тебя. Мне было страшно.
- Ничего, Даниель. Куда он тебя тащил?
- Вверх по лестнице, а затем в ванную. Он открыл шкаф под раковиной и мы проползли в мою комнату. Мы сидели в шкафу, а когда ты ушел он затолкал меня под кровать, а сам убежал. Папа, я думал, ты увидишь его. Он бил меня, он очень страшный.
- Он приходит к тебе каждый вечер?
- Каждый. Но мама его прогоняет. Когда она уехала, он не прятался, просто смотрел на меня когда ты уходил. А вчера он меня ударил. Смотрел на меня и улыбался. И сам ушел, через шкаф. Пап, он что будет теперь жить с нами? - еще больше разрыдавшись, спросил Даниель.
- Нет, конечно. - этот вопрос даже вызвал у меня улыбку. Хотя судя по тому, что говорит Даниель он и так уже, очень давно, живет с нами.
Когда я уложил Даниеля спать вчера, я пошел в гостиную и еще смотрел фильм, о женщине и ее собаке, что-то вроде спаниеля. Я не слышал ничего. Но когда заходил на кухню, мне показалось, что по гостиной пробежали маленькие ножки. Но в гостиной никого не было, и я решил, что показалось. В соседней комнате все всхлипывал непонятный ребенок. А рядом всхлипывал мой ребенок. Нужно только дождаться полиции. Нужно их предупредить, что он может выйти из комнаты. Я мысленно спустился в гостиную и прошел на кухню. Я бы сейчас выпил чего-нибудь покрепче, пусть бы и самого паленого виски. Я заметил, что теперь плачет только Даниель. Ребенок за стенкой стих, я стал прислушиваться. Через минуту или две он был за дверью спальни, он снова начал свою истерику, он кричал, вопил и со всей силы бился в нашу дверь.
- Мне страшно.
Я молчал. Мне тоже было страшно. Я сам себя осуждал за этот страх. Это ведь маленький ребенок, который не сможет причинить мне никакого вреда. Но что-то с ним было не так. Он вводил меня в состояние какого-то ступора и паники. Но я держал себя в руках, если бы я паниковал на глазах у Даниеля, то ему было бы еще труднее все это пережить. Я подошел к двери.
- Кто ты? Что тебя беспокоит? Я могу тебе чем-то помочь?
Его крики все больше походили на страдание и боль и все меньше на что-то зловещее. Это же просто ребенок. Но пока не приедет полиция, я ему не открою. Что-то подсказывало мне, что это будет самым правильным решением. Вопли этого ребенка взволновали Даниеля, он лежал, укрывшись с головой, словно защищаясь одеялом. Он казался таким маленьким на нашей с Люси кровати. В окно я увидел огни полицейской машины. Нужно было выходить.
- Даниель, я сейчас выйду и поговорю с полицейскими, они разберутся с ним. Ты не мог бы закрыться на время пока меня не будет?
- Ты ведь туда и обратно?
- Конечно.
Я начал открывать дверь и крики смолкли. Даниель стоял сразу за моей спиной. Я вышел и захлопнул дверь, он стоял в углу лицом ко мне. Смотрел и улыбался. Глаза были красными от слез. Все лицо было перекошено страшной гримасой. Казалось, что все его тело бьет судорога. Я услышал поворот ключа. Даниель в безопасности.
Внезапно мальчик помчался на меня, я старался его сдержать, он укусил меня. Руки разжались, но вместо того, что бы отпустить свою хватку, он только сильнее впился мне в руку. Я чувствовал, как рвется моя кожа под его зубами. Раздался звонок в дверь. Его это спугнуло, он с силой дернулся, и побежал вниз. Рука сильно кровоточила, куска кожи на ней просто не было. Я открыл дверь за ней стоял полицейский. Он зашел, и увидев мою руку выражение его лица изменилось.
- Я думаю, он наверху. - сказал я.
Он сразу двинулся вверх по ступеням. Я побрел за ним, он заглянул в ванную, никого там не увидел и зашел в детскую. Благодаря Даниелю я знал, про тайный ход этого ребенка. Я открыл шкаф под раковиной, там было темно, но пошарив рукой, я и вправду обнаружил дыру. Сквозь шкаф, сквозь стену, прямо в шкаф Даниеля. Я пошел в детскую.
- Тут никого нет сказал полицейский, - едва я показался в дверном проеме.
Я молча показал пальцем на дверь и, сделав шаг в комнату, стал медленно ее закрывать. Он стоял за ней и смотрел на полицейского, затем перевел взгляд на меня. От внешнего вида этого ребенка полицейский тоже впал в ступор, помимо всего прочего теперь половина лица и почти вся пижама ребенка были вымазаны моей кровью. Его тело все еще била судорога, он снова кинулся на меня и впился в мое предплечье. Я закричал от неожиданности и боли. Полицейский схватил его и старался отнять от меня. Он держал его за талию, и когда он оторвал еще кусок моей руки, он выплюнул его и начал кусать свои собственные руки, никто из нас не успел сообразить о происходящем, а на его руках было уже множество дырочек от его же острых зубов. Кровь сочилась из него, как из сита. Полицейский уже не держал его, а придерживал.