Дмитрий спросил, где их мать. Боязливо поглядывая на него, перепуганные дети ответили, что умерла, а отца забрали в вой, но он обещал скоро вернуться домой.
— А когда забрали? — Дмитрий подошел ближе к печи.
— Сегодня, после завтрака, зашли угры и повели с собой. А мы плакали, так нас вояки на печь загнали, напугали, велели не вставать. А ты из Галича?
— Из Галича, девочка, из Галича, — ответил Дмитрий, — Вы не плачьте, отец скоро придет домой. К соседям пойдите.
Вышел из хаты к дружинникам. Они тревожно смотрели на дорогу, по которой только что въехали в оселище.
— Что стряслось? — подбежал к ним Дмитрий.
— Какие-то всадники мчатся сюда.
Дмитрий оглянулся. Улица, на которой они остановились, была пуста, но она шла прямо, и спрятаться было негде. Дмитрий глянул вокруг — за хатой начиналась тропинка в балку, в лес. Дмитрий приказал ехать по этой тропинке. Сам ехал последним и все время оглядывался. Он видел, как всадники въехали в село, постояли и помчались дальше вдоль улицы.
— Скорее, скачем в балку! — кричал он.
Дружинники, и без того понимая опасность, подгоняли коней. Вдруг передний упал с коня, второй с разгона наскочил на него и тоже вылетел из седла. Остальные столпились возле них; назад повернуть нельзя — тропинка узка.
Нужно было немедленно что-то придумать. Сзади венгры, а дальше ехать трудно, тропинка кончилась, кони увязнут в снегу. Но ехать дальше не пришлось — сбоку на них с мечами набросились венгры. Это была засада; Дмитрий разозлился, соскочил с коня и выхватил меч, но на него навалились двое и скрутили руки. Только теперь он сообразил, почему слетел с коня передний дружинник — на него накинули петлю.
— Хитро мы обманули! — загоготал молодой венгр, сотский.
Дмитрий оглянулся. По тропинке от дома к ним направились всадники, мчавшиеся по улице. Среди них он узнал Судиславова дружинника. Тот рассматривал пленных и смеялся. Он спросил у Дмитрия:
— Кто вы такие?
Дмитрий молчал. Дружинник, зорко всматриваясь, воскликнул:
— Да я знаю его: это тысяцкий князя Даниила — Дмитрий!
— Тысяцкий?
Венгр удивился. Он не ожидал, что захватит такую важную добычу, и приказал мчать в Галич.
Дмитрия и дружинников связали и погрузили на лошадей.
Вот уже и Днестр, знакомые Дмитрию места. Он был в ярости на себя. Вызвался вперед, не захотел взять всю сотню. Воин! Глумиться будут все — и свои, и враги. Так ладно все шло, путешествие в Новгород было таким удачным — и такой позорный плен!
Дмитрий был крепко связан, у него онемели руки и ноги; горели на морозе уши — шелом свалился где-то, он и не заметил когда.
Скрипят ворота крепости, пленных везут уже по подворью. Всадники остановились у нового терема. Тут их разделили — Дмитрия повели в терем, а дружинников в другую сторону.
На помощь галичанам шли новгородцы, но и враги не сидели сложа руки. Они знали все подробности о новгородском вече, о возглавленном Мстиславом ополчении. До ушей «самого» Папы Римского долетела страшная для него весть — русские люди помогают друг другу. Новгородцы сорвали коварное намерение Папы окатоличить Галичину. Сообщил обо всем Папе монах Генрих. Тогда, после восстания, он перебрался из Галича в шведскую землю, а оттуда под видом купца в Новгород. Там вошел в доверие богатых бояр, посадников, архиепископа. Пока войско Мстислава медленно двигалось, Генрих не только успел известить Папу, но и сам перебрался в Галич.
О Генрихе и о своих и Андриановых подозрениях Кирилл сказал Дмитрию лишь тогда, когда тронулись из Кременца. Дмитрий не только не разгневался за то, что Кирилл промолчал в Новгороде, а, наоборот, поднял его на смех.
— Бояться ничтожного монаха! Да у нас войско какое! Глянь! А ты все перепутал с перепугу. Зачем римскому монаху лезть в купцы? Что-то нескладно ты выдумал.
— Не купец он, а тайный соглядатай.
— Ты рехнулся сам, наслушавшись безумного Андриана, и мне голову забиваешь.
— Но я же узнал его!
— Узнал? Да то купец, на него похожий. Бывают же похожие люди!
— Чего же он мучил Людомира?
— Мучил Генрих, а тебе оный купец свейский мерещится. Не говори никому — засмеют. Лучше за мечом своим присматривай, книжник.
Пристыженный Кирилл умолк.
Дозорные втолкнули Дмитрия в светлицу и стали возле него, поглядывая, не развязались ли веревки на его руках.