В такое время сел княжить в Галиче Мстислав. Научился он в Новгороде распознавать бояр по их повадкам. Потому и держался настороже, ибо сразу три врага было рядом — король венгерский, князь краковский и бояре, свои, здесь, под боком.
…Сняв кожух, Григорий промолвил:
— К Мстиславу надобно идти, ласково поклониться. А там посмотрим.
Семюнко глядел на Григория, улыбался, соглашаясь с ним.
— И Филипп так молвит. Начинай ты, Григорий, ибо я спокойно не могу, буду ругаться. А ты льстивый, сладкими речами можешь и дикого кабана заговорить.
— А Владислав же учил тебя?
— Учил, да не доучил. Каким дитя родилось, таким и до смерти останется. Злой — так злой, а льстивый — так и будет льстивый.
Григорий обиделся:
— Ты что, Семюнко, потешаешься надо мной? Не одну ли думу мы с тобой думаем?
— Одну. Да только не все люди одинаковы. Один рыжий, другой черный, один умный, другой глупый. Сколько ни учи дурака, он дураком умрет. Это уж как горбатый: сколько б ты его ни выпрямлял, толку мало — лишь могила его выпрямит. А я зол, такой уж язык у меня. Так что тебе начинать с Мстиславом разговор.
Перед выступлением в поход Даниил выстроил все войско. Все владимирцы собрались на площадь. Сердце Даниила стучало от радости, когда он сел на коня и окинул взором тех, с кем ему в поход идти.
Первой стояла галицкая дружина. Были в ней сыновья верных Роману бояр, эти дружинники ходили с Даниилом в изгнание, переносили с ним горе и несчастье.
Второй была владимирская дружина. Была она еще больше первой. Владимирский тысяцкий Демьян обучал эту дружину. Были тут бояре и боярские дети из Владимира, были и из Берестья — бежали к Даниилу. Стояло еще два полка пеших воинов. Это смерды и закупы, которых кликнул Даниил в поход, пообещав к весне домой отпустить. Пришли они все с луками и сулицами. У многих не было щитов. Во главе этих полков Даниил поставил Мирослава и Семена Олуевича.
Сдерживая коня, Даниил выехал вперед.
— Бояре и все люди! В поход идем за землю нашу Русскую. Впервые веду я вас — слушайте меня, как слушали князя Романа. А я вас не забуду.
От Владимира на Угровск дорога проходит через лес. В Угровске расположился со своим отрядом воевода краковского князя — еще с тех пор, как захвачена была Волынь после Спишского договора. И недалеко это от Владимира, да нельзя было владимирцам даже в лес выезжать. Часто неосторожных всадников привозили домой со стрелой в голове. Злы были владимирцы на чужеземцев-грабителей. Потому и обрадовались, узнав, что Даниил поход возвестил, — это был праздник для всех. Да и удивительно ли! Роман с великим трудом собирал воедино Волынскую землю, и не успели волынцы малость подняться, как снова на части разорвали Волынь. Случалось так, что отец был в одном оселище, а сын — в другом. Мать сидела в Берестье, а замужняя дочь — во Владимире. И нельзя было дочери к матери съездить. И в лесу, который был кормильцем смерда и плотника-ремесленника, хозяйничали чужеземцы.
Дружину Дмитрия Даниил послал на Угровск первой. Посылая, приказывал ему:
— Смотри, Дмитрий, ты уже ездил из Теребовли на Галич. Не забывай про то и дружинников своих в руках держи.
Утром двинулась дружина Дмитрия и вскоре добралась в оселища под Угровском.
Дмитрий без промедления выслал, разведчиков. Поехали пять дружинников и долго не возвращались. А потом приехали вшестером, привезли с собой старика смерда, чей дом расположен у самой дороги.
Он все рассказал Дмитрию. Как приехали к нему разведчики, как спрятал их у себя во дворе, а сам пошел в Угровск. Всюду по улицам прошел и на площади был. Поляки спокойно в городе сидят, не заметно, чтобы они ждали русских.
Тотчас же Дмитрий послал нескольких дружинников к Даниилу, и вскоре все войско прибыло под Угровск.
Дмитриевы дружинники налетели на Угровск внезапно. Польский воевода узнал об этом лишь тогда, когда русские были уже на улицах города. Воевода собирался обедать, когда к нему прибежал напуганный дозорец.
— Пане, русские!..
— Какие русские? Откуда?
— В Угровске уже, много их, конные… А откуда — я не знаю.
Разъяренный воевода набросился на дозорца:
— Кто их пустил? Где вы стояли? Почему не прогнали их? Князь Лешко приказал их не пускать.
— Они и не спросили никого.
— А ты что, мерзавец… — Воевода замахнулся на дозорца.
Но эту ругань прервал стрелец, вихрем влетевший в покои воеводы:
— Беги, воевода, ибо войско к замку уже приближается!
То, что стрелец называл «замком» и где жил воевода, было большим двором, огороженным невысокой стеной. В «замке» стоял боярский терем и несколько служб.