Воевода побледнел, услыхав эти слова.
— Дубы рубить, княже? Дорогу загораживать, а самим в Берестье сидеть?
— Делай, что велено!
— А где дорогу перерезать?
Лешко приказал — в десяти поприщах от Берестья. И оставить у завалов стрельцов-лучников.
Воевода послал сотню лучников рубить лес.
Еще одна ночь подходила к концу. Лешко сидел на скамье. Светало, наступало хмурое, неприветливое утро. Лешко смотрел из окна на подворье. Стояли оседланные кони, молча ходили стрельцы. Прошел через двор кобринский воевода и, увидев Лешко в окне, подобострастно поклонился. «Только и ждут, чтоб приказал бежать», — со злобой подумал Лешко. Он представил себе, как его встретят в Кракове: будут предупредительно кланяться, а за спиной насмехаться. Ведь он, Лешко, хвастался перед воеводами, что не отступит ни на шаг из этого края, что из богатых русских оселищ будет возить хлеб, мед, кожу. А Даниил разрушил все планы.
На подворье въехал всадник, соскочил с коня и побежал в терем. Лешко подошел к порогу, но, подумав, выругался, вернулся и стал, опершись о стол, с гордо поднятой головой.
Гонец рванул дверь и, не поклонившись князю, запыхавшись, закричал:
— Княже! Русские близко! Вехи горят!
Лешко вчера приказал цепью расставить вдоль дороги всадников с вехами. Заметив войско Даниила, передний всадник должен был зажечь свою веху, а все в цепи последовать его примеру. Последнему всаднику предстояло немедленно скакать в замок.
— Воеводу! — приказал Лешко гонцу.
С Вячеславом Лешко встретился на пороге. Воевода дрожал и не мог произнести ни слова. Лешко с презрением оттолкнул его. Возле крыльца стояли оседланные кони. Лешко, сдерживая себя, спокойно остановился на крыльце, глянул на подворье — не хотелось у всех на виду показать свое волнение. Неторопливо сошел с крыльца, обошел вокруг коня, попробовал, как подогнано седло, и, легко вскочив на коня, махнул рукой. Его люди этого только и ждали. Следом за Лешком они торопливо садились на своих коней. Лешко тронулся со двора. Миновав ворота, ударил коня плетью и поскакал.
Но в это утро беда шла за бедой. Снова гонец! Отъехав с гонцом в сторону, Лешко прошептал:
— Говори тихо.
Запыхавшийся всадник, сбиваясь, рассказывал, что русские ворвались в Верещин.
— Никому не говори об этом, — сказал Лешко и повернул на Люблинскую дорогу.
И тут Даниил обошел его! Значит, у него столько войска, что он может послать его и на Берестье, и на Верещин! Лешко спешил — надо успеть проскочить к Люблину!
Задолго до рассвета поднял свое войско Даниил, чтобы утром достичь Берестья. Впереди ехал Дмитрий с дружинниками.
Василько спросонья зевал. Он так согрелся на печи! Хозяин дома, смерд Павло, не пожалел дров, натопил печь погорячее, чтоб молодой княжич не озяб.
Даниил вошел в дом. Василько протирал глаза и потягивался.
— О! — весело воскликнул Даниил. — А, я думал, что ты уже готов. Живее, воин! Дмитрий уже уехал.
Василько вскочил.
— А ты сказал, что я с ним поеду!
— Раньше вставать надо было.
— Но меня не разбудили, — обиженно надул губы Василько.
— Сам виноват, — засмеялся Даниил. — Воин спит мало и чутко. Ну не горюй, еще успеешь повоевать.
Василько обулся, надел рубашку и кафтан, а поверх них панцирь, прицепил к поясу меч, сверху надел епанчу и пошел за Даниилом.
А в это время дружинники Дмитрия увидели завал. Дмитрий послал двух дружинников по обочинам дороги. Они скоро вернулись. Ехать лесом нельзя — непролазная чаща и много снега. Надо разобрать завал, но нет ли там засады? Дмитрий приказал Иванке сойти с коня и с тремя воинами пешком, прячась за деревьями, дойти до завала. Но не успели они подойти туда, как засвистели стрелы. Иванко упал в снег и, прислушиваясь, пополз между деревьями. Стрел больше не было слышно. Вот и завал. Вокруг тихо. Притаились враги или никого нет? Иванко не знал, что польские стрельцы-лучники, выпустив по стреле, давно уже сели на коней и, перепуганные, ускакали к Берестью. Иванко поднялся на ноги.
Вскарабкался на завал и закричал, сняв шапку:
— Сюда!
Завал задержал продвижение. Подъехал Даниил, а дружинники Дмитрия все еще растаскивали деревья, очищая дорогу.
Даниил решил двигаться дальше. Вскоре его войско приблизилось к Берестью. Оттуда никто не стреляет и не откликается. Даниил догадался, что Лешко не хотел начинать бой. По дороге уже бежали берестьяне, обнимали дружинников и, по старому обычаю, трижды целовали каждого.
Возле ворот во главе толпы стоял старый, бородатый ковач. Он поклонился Даниилу: