— Сыпьте стрелы на врага, готовьте мечи. Не бойтесь, все будем сражаться — прогоним врага.
Он подъехал к Мирославу. Под Мирославом танцевал гнедой конь, бил копытом землю и ржал. Мирослав гладил его.
— Отобьем врага, княже. Мои лучники стреляют так, что в яблоко на лету попадают.
Среди лучников Даниил увидел Твердохлеба. Сосредоточенный Твердохлеб по-хозяйски утаптывал ногами землю, чтоб удобно было стоять. Рядом с ним находился сын его, подросток Лелюк, готовившийся к первому бою.
— А где Теодосий? — спросил князь у Твердохлеба.
— Теодосий на коне. Он теперь правая рука боярина Дмитрия, — так громко ответил Твердохлеб, что услышали все соседи-пешцы. — Ничего, пускай Теодосий на коне, а мы пешими будем действовать. Вся семья наша здесь: там Иванко, а это сынок мой Лелюк. — Твердохлеб с гордостью положил руку на плечо сына.
Вскоре из леса выскочили густой лавиной венгерские всадники. Впереди на белом коне ехал воевода.
Из леса выезжали все новые и новые сотни. Их было много. Даниил прикинул на глаз и увидел, что у венгров конницы больше, чем у него.
Подъехал Дмитрий.
— Что, княже, дивишься, что так много? А нас тоже немало, померяемся силами. Били их у стен, в ночных набегах били и сегодня побьем.
Ни венгры, ни галичане не начинали боя. К Даниилу подъехал Микула, за ним Мирослав.
— Может, мы ударим первыми? — не терпелось Микуле.
Даниил отрицательно покачал головой.
— Не надо, нам некуда спешить, поглядим, что Фильций делать будет. Не мы к нему пришли, а он к нам, — пусть они и начинают, а если замешкаются, может, и мы не усидим.
Но венгерский воевода, очевидно, не хотел ждать. Фильний остался под Галичем и приказал ему, чтоб без Даниила не возвращался. Увидев войско Даниила, воевода боялся, что упустит момент. Не знал он, что есть еще припрятанная одна галицкая конная дружина и что половина пешцев-галичан укрыта в лесу.
Осеннее солнце золотило пожелтевшие листья на деревьях, и в тишине казалось, что не противники на поле брани, а добрые соседи приближаются друг к другу.
Даниил зорко следил за врагом. Думал: венгры прискакали на утомленных конях, а его воины уже отдохнули. Это давало некоторое преимущество. К нему подъехал Дмитрий и нетерпеливо спросил:
— Тронемся?
Даниил отмахнулся от него.
Но вот венгерский воевода Стефан крикнул, выхватил меч, и лавина венгерской конницы поплыла в балку.
Русское войско твердо стояло. Разбитые при первом столкновении с русскими, передовые конные дружины венгров обратились в бегство.
Воевода Стефан, сбитый с коня ударом Даниила, остался в живых только потому, что удар пришелся по железному наплечнику. Стефан рычал на молодых воевод, ругал их за то, что они отступили.
— Но мы едва успели тебя выхватить и вывести из боя.
— Войско испугалось, увидев, что нет воеводы, — оправдывался его телохранитель.
Но Стефан ничего не хотел слушать. Перед боем он кичился своей меткостью и похвалялся, что своими руками схватит Даниила. Посрамленный неудачным поединком с русским князем, он срывал злость на своих воеводах.
Тем временем Даниил, дав своим воинам передышку, решил двигаться дальше. Впереди шли пешцы, а потом двинулась конница. Нужно было торопиться, потому что поблизости не было удобного места для битвы на тот случай, если бы противник задумал сражаться.
К вечеру вышли на опушку. Лес закончился, у Коломыйской дороги слева протянулись поля, вдали виднелись перелески.
Даниил седел в шатре один. Он распорядился, чтобы все были начеку. Коням дали отдых; дружинники, не выпуская повода из рук, пасли их. Уже начали разводить костры и жарили мясо, оставшееся от утренней охоты.
Пешцы расположились сотнями, готовые в любой миг вступить в бой.
Даниил задумался.
Не много прожил он, но не было ни одного спокойного дня. Даже после того, когда Мстислав прибыл на подмогу, все равно не было покоя. Пылала Галицкая земля в войнах, враги не давали покоя — завистливым взором смотрели они на богатую Галицкую землю. На роду уже так написано — воевать и не сгибаться.
— И не согнемся! — вслух сказал Даниил. — Буду воевать, пока дышу, отцовское завещание буду выполнять — землю беречь надо.
В шатер вошел Мирослав.
— Чем ты опечален, Данило?
— Не печалюсь я, а только думаю, что делать дальше.
— А что делать? Будем от врага отбиваться.