— Дозволь, княже?
Даниил кивнул.
Филипп прошел вперед и остановился возле Мирослава. Никто не начинал разговора. Филипп не знал причины молчания, но догадывался, что Даниил рассердился после разговора с Мирославом. Видно, дворский рассказал уже про Иванку. Но что ответил Даниил?
— Ну! Что скажешь?
«К кому он обращается? — Филипп оглянулся. — К дворскому?»
— Филипп, я тебя спрашиваю.
— Я… — нерешительно начал Филипп. — Я шел к Дмитрию… Мне сказали, что тати уничтожили твое добро… Иванку поймали…
— Дальше, дальше! — оборвал Даниил.
— Я шел…
— Знаю уже — шел. Что скажешь?
— Я мыслю так, что татей надобно карать, не то все добро уничтожат… И еще ругал тебя, что притесняешь смердов.
— Кто ругал?
— Иванко.
Мирослав не выдержал:
— Ты сам слыхал?
— Тиун сказал.
— Слышишь, княже? — подошел к Даниилу Мирослав.
— Слышу! — зло ответил Даниил. — Покарать!
— Княже!
— Покарать! — повторил Даниил. — Филипп будет судить!
Филипп поклонился и выскользнул из комнаты. За ним вышел Мирослав. Андрей-дворский задержался, но, видя, что Даниил задумался и не обращает на него внимания, тоже вышел, потихоньку прикрыв за собою дверь. Даниил склонился над столом. Захотелось вернуть Филиппа, но, вспомнив, что, по словам Филиппа, Иванко ругал его, князь Даниил решительно махнул рукой.
— Непокорных надобно карать, — сказал он вслух и будто успокоился.
Послышался крик в сенях — кто-то пререкался с дружинником, стоявшим на страже. Дернули дверь, потом все стихло. Но через мгновение шум возобновился и на пороге показалась Роксана.
— Ты что же врешь, что князя нет дома? — набросилась она на дружинника. — Он здесь! — И побежала к Даниилу.
Ее коса распустилась, платок она уронила на пороге, левый рукав сорочки был разорван, — видно, боролась со стражником. Глаза у Роксаны были заплаканы, губы дрожали. Добежав до стола, она упала на колени.
— Княже, Иванку забрали! — крикнула она не своим голосом.
Даниил молчал, холодно глядя на нее. Дружинник вбежал в комнату, хотел схватить Роксану, но Даниил поднял руку и знаком велел ему уйти.
— Слышишь, княже? Иванку тиун забрал! — продолжала кричать Роксана.
Даниил не шелохнулся. Она испугалась его застывшего, неподвижного взгляда, отползла назад.
— Княже, княже! Ты слышишь? — кричала она, оглядываясь, нет ли кого в светлице, чтобы помог ей.
— Слышу, — ответил он наконец, и она не узнала его голоса.
Говорил совсем другой человек, не тот Даниил, которого она знала с детства. Как изменился его голос! Роксана затряслась, как в лихорадке.
— Зачем пришла? — спросил Даниил.
— Спаси Иванку! Его потащили… — зарыдала она, схватившись за голову.
— Иди! Боярин Филипп все знает, — сухо промолвил Даниил.
— Филипп?! — вскрикнула Роксана. — Он убьет Иванку!
— Иди! — прикрикнул Даниил. — Иванко поджег рожь, убил огнищанина.
— Нет! Нет! Я все видела. Огнищанин внуков Климяты выбрасывал из избы, а Иванко за них заступился. Спаси!
— Иди! Филипп судить будет.
Роксана снова упала к ногам Даниила.
— Спаси! Отпусти! Тебе стоит одно слово молвить — и Иванко будет жив. Сына нашего пожалей!
Даниил поднялся и вышел из комнаты.
Перепуганная Роксана вскочила и побежала за ним. Она кричала:
— Молчишь?.. Все вы такие! Если бы это был боярин, ты заступился бы, а за простых людей — нет… Все вы такие!
Даниил уже в сенцах гневно крикнул:
— Взять ее!
Но как только стражники кинулись к ней, спохватился:
— Не надо! — И ушел в другую светлицу.
Роксана как подкошенная упала на пол.
В судной хоромине прохладно. Филипп вошел и сел на высокий, простой, без украшений, стул.
— Где разбойник?
— Сейчас приведут, — ответил тиун.
Филипп торжествовал. Он и не думал, что Даниил поручит ему судить Иванку, он лишь хотел наговорить на этого дерзкого кузнеца, чтоб Даниил строго наказал его. А вышло, что Иванко попал к нему в руки, — вовремя ввернул словцо о том, что Иванко ругал Даниила! Филипп не мог скрыть злорадной улыбки, да и кто в этой темной хоромине увидит его радость? Надо спешить! «Сурово наказать», — вспомнил он слова Даниила.
— Накажу, — шепчет Филипп. — Это тебе за Генриха!
В тишине послышались шаги. Два дружинника втолкнули в дверь связанного Иванку, подтащили ближе к Филиппу и стали с двух сторон. Незаметно, бочком, протиснулся в дверь судный тиун и сел возле маленького дубового стола, напротив окна.