— Будем ждать до утра? — осторожно спросил Джебе-нойон.
Субудай быстро ответил:
— Пускай русы ждут, а мы начнем.
— И я так хотел сказать, — промолвил Джебе-нойон. — Русы спешат за нами, боятся, что не догонят нас! — И захохотал.
Субудай позвал нукера и велел собрать всех тысячников. Тысячники были наготове и потому мигом все явились — они предчувствовали, что предстоит бой.
— Обманули мы русов. — Субудай окинул всех взором. — Их коназы думают, что мы бежим от них, и пришли прямо к нам. Завтра они снова будут гнаться, но мы уже не побежим. Соберите всех сотников и напомните им наш закон. Пусть сотники снова скажут десятникам о повелении Чингисхана: если кто-нибудь отступит — казнить десятника. — Субудай умолк. Тысячники хорошо знали этот закон, но не всегда Субудай перед битвой напоминал о нем. А раз уж напомнил сейчас, то, видно, сеча будет великая. Субудай продолжал: — Спать сегодня мало. Солнце должно застать нас на новом месте. Из табора ничего не брать! Голову Гемябека кипчаки возят с собой. Запомните: так будет с каждым, кто не будет беречь свою голову, — добавил он, гневно сверкая злым глазом. — Лучше уж самому носить свою голову на плечах, чем кто-то другой будет возить ее в мешке… Идите к своему войску.
Мстислав Удалой под вечер прибыл на берег Калки. Галичане и волынцы, расположившись табором, разжигали костры. Рядом с ними были половцы, приведенные ханом Котяном. Татары молчали. Это встревожило Мстислава. Неужели бежали? Он сел на коня и поехал вдоль берега. Всюду стояла тишина, татар никто не видел. Даниил с тысяцким Дмитрием молча ехали рядом.
— Что же это такое? — промолвил Мстислав. — Бродник говорил, что татары остановились у Калки, а их и не видно, нет огней.
— Может, увидели нас и убежали? — несмело предположил Дмитрий.
Мстислав ничего не ответил.
— А где остальные русские князья? — спросил Мстислав.
— Расположились выше нас по берегу, а князь Мстислав Киевский — около горы, — ответил неожиданно появившийся Микула.
Мстислав ехал, углубившись в размышления. Он и не заметил, как очутился возле своего шатра. Только теперь ощутил голод — ему казалось, что он вовсе и не завтракал. Слуги несли ароматное жареное мясо.
— А это что? — спросил Мстислав, садясь на походный стульчик.
— Кубок, — торопливо ответил слуга.
— Вижу. Кто принес?
— Боярин Филипп. Он скоро придет. — Слуга выглянул из шатра и обрадованно сказал: — Да вот и он…
Через минуту появился Филипп.
— Я спросил, есть ли у тебя мед, а мне молвили: «Нет твоего любимого меда». А у меня еще есть. — Он тревожно ожидал, что скажет Мстислав, и, почувствовав, что Мстиславу приятен этот подарок, заговорил смелее. — Велел вот корец тебе принести.
— Спасибо, — вежливо поблагодарил Мстислав. — Садись, вместе и выпьем.
Постепенно разговор перешел на князей. Мстислав возмущался:
— Поотворачивались, грызутся, как псы! А в битве не так надо. Растопыришь пальцы — откусят по одному. Кулаком врага надобно бить. А они всяк себе… И Мстислав-тихоня, и черниговцы… Собраться бы… Так я мыслю…
Филипп вставил и свое слово:
— Собраться? А Мстислав вчера…
И подумал: «Что же сказать Мстиславу, как по-своему истолковать вчерашний разговор с киевским князем? Можно сказать что угодно, не пойдет же Мстислав проверять».
Этот намек насторожил Мстислава Удалого.
— Что Мстислав?
— Тихий и ласковый Мстислав — змея. При тебе он льстит, а за спиной по-иному молвит.
— Что же? — покраснел Мстислав.
— Молвит, ты всю добычу хочешь себе забрать. Не желает он, чтобы ты старшим был… Молвит, один пойдет.
— Один пойдет?! — разгневался Мстислав. — Пускай все пропадом пропадут! И мы одни пойдем!
— И хорошо сделаешь. Что мы, хуже других? — подзуживал Филипп.
«Подрежут тебе крылья татары, — самодовольно думал Филипп, — а тогда и королю венгерскому легче будет справиться с тобой».
Филипп разжег в сердце Мстислава угасшую было ненависть. Эта ненависть отрезала все тропинки к соседям-князьям. Гнев заставлял спешить. Что, если кто-нибудь другой первым ударит на татар? Мстислав прикусил губу.
Давно ушел Филипп, а Мстислав все сидел наедине со своими мыслями. «Нет, не пойду князьям кланяться», — и велел позвать бродника, спасшего Мефодия.
— Тебе эти места знакомы. Пойди разведай, где татары. Не вернешься — все равно поймаем.
И удивился дерзкому ответу бродника: