— От зверей-то легко защищать, а вот от дурного человека куда труднее! Зверь что — он бежит прямо на тебя, а человек норовит как-нибудь в спину ударить, чтоб незаметно было, — глубокомысленно заметил Теодосий. — Да еще такой лис, как Судислав…
— Почто ты его все вспоминаешь?
— Хорошего человека и словом добрым хочется чаще помянуть, — не сморгнув, с напускной серьезностью ответил Теодосий.
Даниил отдыхал перед охотой. Филипп обещал, что утром ловчий поведет в такое место, где еще никто не охотился.
— Если будут кабаны и волки, тогда поедем, — пошутил Даниил.
— Будут, — ответил Филипп. — Лес велик.
…Давно уже спит Даниил. И время обеда настало, а он все не просыпается. Дмитрий подошел, осторожно ступая, чтоб не захрустела ветка под ногами.
— Время будить, — прошептал он Теодосию.
— Пусть поспит. Сладкий сон лучше обеда. А ежели обед этот еще и без меда, то и вспоминать о нем не стоит.
Дружинники отошли от поляны, на которой отдыхал Даниил, и сели под дубом. Один отвязал от седла кожаную сумку и достал толстую книгу. Подошел Теодосий.
— Ты про эту книгу рассказывал, Теодосий? — спросил дружинник, осторожно держа ее в руках.
— Да, — ответил Теодосий. — Я взял ее во Владимире, в монастыре, чтобы отвезти в Галицкий монастырь, да все отдать недосуг. Хорошая книга. Это писание Иллариона, он митрополитом был когда-то. А называется она «Слово о законе и благодати». Вельми мудро написано про нашу Русскую землю.
И Теодосий начал читать. Дружинники близко придвинулись к нему.
— «Похвалим же и мы по силе нашей, малыми похвалами — великая и дивьная сьтворьшаго нашего учителя и наставьника, великаго кагана нашея земли, Владимера, внука старого Игоря, сына же славьнаго Святослава, иже в своя лета владычествующе, мужьством же и храбрьством прослуша в странах многих, и победами и крепостию поминаються ныне и слывуть. Не в худе бо и не в неведоме земли владычьство ваша, но в руськой, яже ведома и слышима есть вьсеми коньци земля…»
Теодосий прочитал и, гордо посмотрев на всех, воскликнул:
— Вот какая наша Русская земля, всюду ведают про нее!
Неожиданно появился Микула.
— Где князь? — спросил он, вытирая пот с лица.
Дмитрий цыкнул на него:
— Тихо! Он спит.
— Я к нему.
Дмитрий схватил Микулу за рукав.
— Куда?
— Мне нужно.
— Нельзя!
— Князь спасибо скажет. Пусти! — вырывался Микула.
Он подошел к Даниилу и начал будить его. Тот открыл глаза и никак не мог понять, где он.
— Микула? Что такое? Где я?
— В лесу, княже. Едешь в гости к Филиппу.
Даниил протер глаза.
— Долго я спал. Время ехать.
— Видно, не поедем, — сказал Микула, — возвратимся назад. Выведал я доподлинно: Филипп намеревается убить тебя, ловушку приготовил. Я свидетеля с собой привел.
Микула свистнул, и два дружинника притащили связанного человека.
— Кто? — спросил князь, вскочив на ноги.
— Он тиуном у Филиппа, — ответил Микула. — Я его тряхнул — он все мне рассказал…
— Верно? — грозно обратился Даниил к связанному.
— Так, истинно так! — поспешно забормотал связанный.
— В гости пригласил, на кабанов охотиться… — с ненавистью выдавил Даниил. — А где он сам сейчас?
— Дома, в своей Вишне, — ответил Микула.
— Взять! Вырвать змеиное жало!
— Сделаю. Мои лазутчики уже там, скоро привезут, — похвалился Микула.
— Раздавить змею! — воскликнул Даниил. — Коня! В Галич!
Глава четвертая
Пятнадцать лет прошло после битвы на Калке, пятнадцать долгих лет! И не было ни одного спокойного дня — враги не давали мирно жить. Семья Даниила жила в Холме, но он редко виделся с ней. Часто плакала Анна, провожая его в поход. Не любил Даниил этих минут прощания, они расстраивали его, и он спешил поскорее выехать со двора, хоть и любил жену и детей. Без него похоронили первенца Ираклия. Даниил не упрекал Анну за то, что не уберегла его любимца, — что она могла поделать… Было у Даниила пять сыновей, а осталось четыре: Лев, Роман, Мстислав, Шварно. Но самая большая радость — дочь Доброслава. Третий год ей пошел, но какая понятливая! Щебечет, как птенчик, карабкаясь на отцовские колени, играет его густой бородой. Доброслава!.. В походах каждый день вспоминал о ней; казалось, что слышит звенящий, тоненький голосок: «Отец мой! Отец мой!»
Дети! Дети! Но усидишь ли дома, около них, когда над отчизной нависла опасность? С запада — венгерские бароны, на севере — племена ятвяжские, и польские паны не давали покоя. А тут еще новый враг протягивал руки к Литве и к Волыни — немецкие рыцари, посланные Папой Римским. Ворвались они в Прибалтику, прикрываясь именем святого креста. В 1202 году создали Ливонский орден меченосцев, называли себя братством воинов Христовых. Но эти «Христовы воины» уничтожали, порабощали, грабили эстов, ливов и леттов.