— Товрул!
Дмитрий и Ростислав пожали плечами. Дмитрий хотел сказать, чтобы пленного увели прочь, но в клеть вошел вновь назначенный сотский.
— Пришел бродник, он видел, как тоурмена сюда повели. Спрашивает, не нужен ли толмач, он знает малость по-татарски.
— Давай его! — обрадовался Дмитрий.
Бродник смело вошел, оглянулся. Увидев пленного, он подошел к нему поближе и заговорил на татарском языке. Тот стал веселее, начал отвечать, все время кланяясь броднику.
— Молвит он, что зовут его Товрул, он сотник из Бурундаева тумена, — передал Дмитрию толмач слова татарина.
Дмитрий велел расспросить, сколько у них войска и кто у Батыя воеводы. Татарин отвечал быстро, посматривая то на Дмитрия, то на бродника:
— Урдюй, Байдар, Бирюй, Кадан, Бечак, Меньгу…
— Это он про ханов молвит, воевод Батыевых, — переводил бродник.
— Спроси, воинов сколько, — повелел Дмитрий.
Бродник передал татарину, и тот, прищурив глаза, посчитал на пальцах и ответил.
— Молвит, что не знает, а только думает, что туменов тридцать будет. А это тридцать раз по десять тысяч.
Дмитрий посмотрел на Ростислава, покачал головой — во сколько же раз это больше, чем киевлян? — и махнул рукой. Пленного увели.
Татары кончали сооружать деревянную стену, засыпая киевлян стрелами. Вдруг все затихло.
Субудай поспешил к Батыю сообщить, что тараны построены. Их поставили против Лядских, Золотых и Галицких ворот. Батый велел послать гонца к киевлянам.
— Пусть откроют ворота — всех выпустим, не тронем.
Субудай позвал темника Урдюя:
— Бери толмача, иди к стенам. Скажи — пусть выходят, Батый всем дарит жизнь.
Урдюй, мысленно проклиная Субудая, вышел. Он боялся, что его убьют.
Дмитрий был в Десятинной церкви, успокаивал женщин. Там его и разыскал дружинник:
— Иди, зовут тебя, воевода татарский пришел.
Поднявшись на стену, Дмитрий увидел Урдюя. Татарский воевода сидел на коне, а рядом с ним стоял толмач. Их было только двое.
— Спроси, что ему нужно, — кивнул Дмитрий броднику.
Тот спросил по-татарски. Урдюй, забыв о своем толмаче, поспешно выпалил то, что велел ему Субудай.
— Скажи — пускай идут отсюда прочь. Скажи — мы не забыли про Калку. Скажи — русские не сдаются… Ворота не откроем.
Бродник быстро передал ответ Дмитрия. Урдюй повернул коня и поскакал к Батыю.
Батый и сам не верил в то, что киевляне откроют ворота, но все же думал: может, удастся запугать их. Его пугал бой — много татар погибнет, а он потерял уже немало воинов. Эти русские такие упрямые!
— Проклятые оросы! — выругался Батый и приказал с утра таранить ворота.
Солнце клонилось к закату, вот-вот его красный шар скроется за горизонтом. «Быть завтра буре!» — говорили бывалые старики киевляне.
И русские, и татары молчали — ни ©дна стрела не упала после обеда. Хмурые, шагали дозорные на стенах. Воины в своих сотнях сосредоточенно готовились к бою. Не слышно было привычных разговоров, шуток. Каждый думал о завтрашнем дне.
Роксана попросила позволения у Дмитрия побывать на стенах. Медленно поднялась она по лестнице и, посмотрев вокруг, ужаснулась. От обрывов над Днепром и до Золотых ворот сколько можно было увидеть, раскинулось татарское войско. Роксана стояла у заборола. Ветер шевелил ее седые волосы, обвевал лицо, покрытое чуть заметными морщинами. Дозорные удивленно посматривали на нее. Они знали, что это мать Ростислава. Зачем она вышла сюда? Женское ли дело тут быть?
Вон там, где заходит солнце, родной Галич, а на севере, как рассказывал Иванко, Новгород, — и всюду Русская земля. Почему же не соберутся все вместе и не прогонят врага? Роксана выпрямилась, шагнула вперед. Ветер сорвал с ее головы платок, она подхватила его рукой, но не накинула на голову. Ростислав, идя по стенам от Золотых ворот, увидел мать.
— Мамо! — подбежал к ней Ростислав. — Вам тут не место. Тут воины быть должны…
Роксана обернулась к нему и ласково улыбнулась:
— Сынок! И мое место тут, с тобой…
Батый велел начинать с Лядских ворот. Раздался первый удар по воротам обитой толстым железом тяжелой дубовой колоды, которую раскачивали татары.
Дмитрий понимал, что ворота долго не выдержат. И как жалел он сейчас, что здесь не такие крепкие стены, как в Галиче! Тут стены были уже ветхие, а обновить их как следует не успели. Дмитрий велел рубить деревья и тащить к стенам, чтоб было чем забивать пробоины.
После обеда Батый расставил тысячи лучников и велел им метать стрелы на стены. Роем полетели вражеские стрелы.