— Иди сюда, ближе, — позвал его Даниил.
Старик, оглядываясь, медленно подошел к ним.
— Почто ты здесь, старче? — спросил Даниил.
Дед остановился и, поклонившись, ответил:
— Жить тут собираюсь. А ты кто еси?
Кирилл улыбнулся.
— Князь Даниил это, дедушка.
— Князь! — Старик снова поклонился. — А я и не ведал… Смотрите, ничего здесь не осталось.
— А кто еще есть в оселище?
— Никого нет, мы первыми со старухой пришли. А завтра в лес пойдем, к своим. Можно ли уже возвращаться? — спросил он всадников.
— Можно, можно, отец, тоурменов уже нет, — ответил Даниил, тронув коня.
Они поехали, а старик стоял и долго смотрел им вслед. Теодосий толкнул Богуслава.
— Видишь, Богуслав, старик говорит: «Жить будем». Не покорил Батыга наш народ, снова жить будем!
Даниил, как и раньше, сел в Холме. Этот город миновал Бату-хан, побаиваясь, чтоб не повторилось то, что было в Кременце.
Отсюда, из Холма, Даниил ездил по всей Галицкой и Волынской земле. В разрушенном Берестье оставил Семена Олуевича, в сожженном Владимире людей собирал князь Василько. Русская земля поднималась из пепла, русский люд возвращался из лесов, снова начиналась жизнь.
Книга третья
Глава первая
же десять дней находился в Галиче Яков, стольник князя Даниила. Ничем не приметный, он держался в тени, а теперь, когда больше помощников понадобилось, Даниил и его к делу позвал. Повелел ему поехать в Галич и присмотреться, как хозяйничают бояре, почему вестей в Холм не шлют, почему молчат, словно их там и вовсе нет. Якову не хотелось ехать. Он хорошо знал боярина Доброслава Судьича. Один голос Доброслава чего стоит, начнет говорить — будто гром гремит. А когда прищурит черные злые глаза да нахмурит брови, жутко становится.
Бурей прошел Батый. Все разрушили на своем пути татары. Но теперь татар нет, и галичане снова принялись за дело. Да только вот бояре снова стали противиться; до Даниила весть дошла, что вновь они крамолу замышляют. Потому и захотел он разведать, что творится в Галиче…
Яков сидел у стола и поглаживал бородку. Плохо растет треклятая борода! И голос у Якова тонкий.
— Пищишь ты, как старуха, — насмехался над ним Теодосий, — и носик у тебя маленький, как у дитяти. Видать, Тебя сызмальства мать носом о стенку терла?
Не мог сносить этих насмешек Яков, сердился на Теодосия. И все же, когда сказал Даниил, что для охраны посылает Теодосия с сотней дружинников, Яков обрадовался: пригодится Теодосиева помощь — не забывал стольник, что к Доброславу едет.
— Где же Доброслав? Разве не ведомо ему, что прибыл стольник княжий? — сердился Яков, сидя в светлице.
Сколько ни посылал он дружинников во двор к Доброславу, один и тот же ответ приносили: «Боярин на Понизье».
В сенях что-то загремело. Яков вскочил: может, дружинник от Доброслава? Но вошел Теодосий, и сразу легче на душе стало. Руки невольно потянулись к бороде. Теодосий захохотал.
— А ты все бороду теребишь! Говорил тебе — оставь ее, возьмись за нос, оттягивай его каждый день, авось и вырастет побольше.
Яков плюнул в угол, осерчал:
— Иди ты вон отседова, лихословец!
— Не бранись, Яков, а то князю скажу, как ты мной помыкал.
Яков и рот разинул. «Ну что за человек сей Теодосий! Сам потешается, да еще и князю хочет жаловаться…»
Теодосий, усаживаясь на скамье, кинул, словно бы невзначай:
— Боярин Доброслав приехал.
Обрадованный Яков подскочил на лавке.
— Уже? Кто тебе сказал?
— Сам я видел. Уже который день выглядывал его: знаю, как ты ждешь не дождешься его.
— Теодосий! Может, вдвоем пойдем? — вкрадчиво произнес Яков.
— Пойдем… Меня слушай. Знаю я Доброслава, его перекричать надобно, а ты не дорос, голос у тебя как у моей бабки перед смертью был… Идем. Я ему еще Судислава припомню!
Яков был доволен, что Теодосий пойдет вместе с ним: Теодосий за словом в карман не полезет, сразу найдет ответ для Доброслава.
— Может, медку выпьешь на дорогу? — предложил Яков.
— Вельми горло пересохло, дай промочу!
Доброслав встретил их в старом тереме, в том, что Владислав построил. Толстый и красный, сидел за столом Доброслав, тяжело дыша. Он разглаживал двумя руками бороду, лежащую на животе, и даже не подумал встать, когда вошли княжьи люди.
— Садитесь, дорогие гости! А я все думаю: почто так долго никто не едет из Холма? Али, может, князю некогда — велика земля, забыл он про Галич?