— Когда ты успел все это сделать?
— Была бы охота. Весь день я со строителями, но и свой дом не забываю. Тут я и утром посижу, и вечером, при свечке. Стыдно будет, если гости зайдут, а у градодельца как в конюшне.
— И столы сам делал? — спросил Даниил.
— Сам.
— Береги, Лев, такого зодчего! Стройте Львов, чтобы не стыдно было перед гостями. Чего доброго, еще и король Бела захочет к нам приехать. Покажем ему Львов… А ты готовься, скоро в Венгрию поедем, в гости к Беде, — послы от него прибыли.
Ворота Изволенского замка отворились, и оттуда выехали шесть рыцарей на белых конях. Закованные в железные латы, они мчались навстречу Даниилу. Подъехав, поклонились и стали с двух сторон по трое, чтобы сопровождать гостя.
Даниил наклонился к Кириллу и сказал так, чтобы было слышно и Льву, ехавшему слева от отца:
— Теперь угры нас встречают, а помышляли, чтоб мы из Галича навстречу им выезжали.
Кирилл кивнул головой, лукаво улыбнулся.
— И еще хотели, чтоб мы послов к ним слали. Да не выдержал король, сам прислал. А мы что же, когда нас приглашают, мы не отказываемся.
Из ворот выехал король в сопровождении воевод. Он остановился и выждал, пока русские приблизятся, а затем, оставив своих воевод, подъехал к Даниилу.
— Чествую князя великого русского на земле своей. — И жестом руки пригласил в замок.
Повернув коня, поехал рядом с Даниилом. У ворот он первым пропустил гостя.
Дружинники осматривали королевский замок. Перед приездом гостей король согнал тысячи крестьян для уборки замка. Двор был вымощен камнями, а дальше, за второй стеной, стоял дворец, окруженный парком. Дружину оставили на первом дворе, а Даниила, митрополита Кирилла, Льва и Андрея-дворского король пригласил во дворец, провел их к выделенным для них покоям, каждому указал отдельную светлицу.
Вечером Даниил послал Андрея к дружинникам узнать, как с ними обращаются. Андрей был доволен увиденным.
— Княже, они живут как дома. Для каждого в светлицах сделан отдельный помост, спать можно спокойно. У каждого есть чем укрыться, и кормят хорошо. Только Теодосий нарекает.
— Чего он хочет?
— Молвит, что за ним, яко за младенцем, ходят, никуда ни на шаг не отпускают и что хлеб не такой, как у нас…
— Может, еще про мед поминал?.. Скажи, пусть прикусит язык. Он с послами в чужую страну приехал и пусть уважает здешние обычаи.
На следующий день король пригласил к себе Даниила и митрополита. Перед этим Кирилл зашел к князю.
— Что тебе король сегодня говорил?
— Боится нашего войска и татар боится. Думает, что я приехал от Батыя, сговорившись с ним забрать Венгрию.
— Так и сказал?! — воскликнул удивленный Кирилл.
Князь улыбнулся.
— Кто же прямо так скажет? Где это видано, чтобы послы иль короли говорили то, о чем думают! С ними разговаривай, а сам отгадывай, что у них на уме.
— Ты, Даниил, со всеми говорить умеешь, тебя можно посылать послом ко всем королям.
— Ты думаешь, Кирилл, что я только языком и умею с ними воевать?
— Про меч я не говорю. Пусть Бела у тебя поучится. А что ты о свадьбе ему ответил?
— Молвил, что не мне с его дочерью жить, а сыну моему. Пускай на нее Лев посмотрит, и ежели понравится, тогда и будем говорить.
— Так он же видел ее.
— То давно было. Пускай сын сам жену выбирает. Я по себе знаю. Если бы мать меня неволила, может, и не захотел бы я идти с выбранной ею нареченной… Думаю, будет Лев зятем Белы. И для земли нашей спокойнее…
— А как же другой зять — Ростислав, наш знакомец ярославский?
— Зять! Теперь через Белу, может, и с ним породнимся… — И сердито добавил: — Пусть и близко не подходит, продажная душа!
Дверь открылась, в светлицу вошел Лев.
Даниил оглянул сына. Лев был обут в сафьяновые красные сапоги. Кольчуга, сделанная из тончайших железных и серебряных пластинок, облегала его стройный стан. Шлем для него сделали лучшие кузнецы Холма. Тонкий меч висел на серебряном поясе.
Женитьбой Льва на дочери короля Белы был скреплен венгерско-русский союз. Бела и Даниил торжественно поклялись не поднимать оружия друг против друга.
Глава третья
Годы летели быстрокрылой ласточкой. Уже и Доброслава выросла, стала совсем взрослой. Вот она вбежала в светлицу, кинулась к Даниилу:
— Отец, меня митрополит уже зовет.
Даниил обнял дочь.
— Я провожу тебя, Доброслава…
Голос его дрогнул. Доброслава подняла голову, хотела посмотреть в глаза отцу, но он только крепче прижал ее к себе. После смерти Анны дочь была его единственным утешением. Но ей уже семнадцать. Красивой стала, какой в молодости мать ее была. Пора замуж уже дочь выдавать, но за кого? Даниил не хотел отпускать ее ни в землю венгерскую, ни в другую какую, хотя уже не раз послы речь о том заводили.