Узнав, что Людомир ранен, Теодосий прибежал к месту происшествия.
— Где Людомир? Жив он?
— Возле него дед Дубовик, — ответил Иванко.
Теодосий пошел под навес. Дед-лечец уже заново перевязал раны, приложил к ним мазь и сидел, подперев голову руками. При появлении Теодосия и Иванки дед засуетился: ему было приятно, что именно к нему обратились в таком большом деле. Значит, и он помогает воевать против ненавистных баронов. Теодосия он давно знал и удивлялся теперь, что тот, словно воевода, всеми распоряжался.
— Теперь Теодосий за старшего, как воевода, — прошептал ему сухощавый старичок.
— Знаю! — отмахнулся Дубовик.
— Что? Как? — тихо спросил Теодосий.
— Успокоился. Уже со мной говорил… Тяжелые раны… Глаза не будет — вытек, я выскоблил все, что осталось. Заживет… А в боку ребро раздроблено, да это не беда — засохнет. Одного боюсь: зверюги эти, видно, отравленными стрелами ударили Людомира.
— Отравленными?! — вспыхнул Иванко. — Погоди, поймаю тебя! — погрозился он в сторону крепости невидимому Бенедикту.
— Что, не выживет? — отвел Дубовика от толпы встревоженный Теодосий.
— Лекарства у меня хорошие, переборют недуг… Сегодня не скажу, подождать надо денек.
— Один день? — спросил Теодосий.
Лечец не уловил тревоги в словах Теодосия. Разве он знал, что сейчас творится у того в голове, разве он догадывался, какие думы гнетут вожака смердов?! Теодосий размышлял, скоро ли войско Бенедикта возвратится в Галич, удастся ли восставшим ворваться в крепость хотя бы ночью. Надо устроить засады на лесных дорогах, перерезать пути войску. Долго ли удастся продержаться? Теодосий думал сейчас об этом и волновался за Людомира.
Дед Дубовик спокойно ответил:
— Только один день, до завтрашнего вечера. Тогда видно будет.
— Перенести отсюда Людомира!
— Нет, нет, нет! — испугался Дубовик. — Переносить нельзя, пусть так и лежит, стрелы сюда не долетают. Пусть лежит спокойно. Как только пошевелим — умрет: стрелы-то отравленные…
И хотя разговаривали вполголоса, все, кто был под навесом, услыхали ответ Дубовика. Иванко наклонился к Людомиру и спросил:
— Ты слышишь нас, Людомир?
Людомир попытался поднять левую руку.
— Тебе больно?
Людомир с большим трудом пошевелил губами. Теодосий заметил это и цыкнул на всех. В напряженной тишине, словно дыхание Легкого ветерка, услышали шепот Людомира:
— Не болит… Я встану… завтра… Я буду воевать.
Дед Дубовик склонился над раненым и полушепотом велел ему:
— Молчи! Молчи! Отрава в тебе, нельзя шевелиться.
Людомира оставили под навесом. Теодосий поставил пятерых парней, чтобы охраняли раненого и никого к нему не подпускали.
Утром, когда возле крепости собралось еще больше людей, чем вчера, Теодосий ходил с Иванкой от одной толпы к другой и подбадривал:
— Не бойтесь Бенедикта! Если будем все вместе, нам никто не страшен. Ударим по загривку так, чтобы голова слетела!
— Ударим! — весело кричали галичане.
Тут верхом прискакал взъерошенный Мальчонка и крикнул:
— На подворье Судислава тиун собирает дружинников, чтобы в спину нам зайти!
Эта весть напугала повстанцев. Стали сбегаться люди, поднялся шум, кто-то произнес опасное слово: «Пропали!»
Теодосий вскипел:
— Кто там крикнул «пропали»? Мы пропали?! Да еще не родился тот, кто сумел бы нам голову свернуть!
Шум прекратился. Теодосий огляделся вокруг и уверенно бросил:
— Иванко! А ну-ка бери сотню людей. Есть тут закупы Судислава?
— Есть! Есть! — послышалось отовсюду.
— Беги с ними, поговорите с этим тиуном — может, он оглох, так погромче.
Иванко вышел из круга.
— Кто хочет? Пошли со мной!
К нему двинулись люди.
— Да что вы с голыми руками! У кого копья и стрелы — сюда! — воскликнул Иванко. — Вот это хорошо! — радостно похвалил он бегущих к нему вооруженных закупов.
Отобрав человек полтораста, Иванко взмахнул мечом и побежал от крепости. За ним тронулся весь его отряд.
— Воевода! — одобрительно промолвил бородатый старик смерд. Ему трудно было ходить, и он стоял, опершись на палку.