— За что же это он тебя так? — строгим голосом спросил высокий юноша.
— Тиуна я прогнал со двора. Пристает и пристает: «Иди на работу», — а я болен. «Дай, говорю, один день — я, может, выздоровею». А он лезет, как зверь, человеческого языка не понимает… Терпение мое лопнуло, ну, я и толкнул тиуна.
— Правильно сделал, Твердило! — прервал его парень.
— А он… побежал к Судиславу и наврал, что я Судислава убить собираюсь. Схватили меня ночью — и в яму. Руки крутили, ноги жгли огнем, чтобы я сознался. А в чем мне сознаваться? Говорю: «Не было ничего», — они знай мучат… Закупа можно мучить, кто его защитит… Спасибо вам, братья! — Твердило вдруг стал на колени.
— Встань! — поднял его за плечи Иванко, — Ты что, перед боярином?
Смутившийся Твердило виновато улыбался:
— Спасибо! У меня дети сидят без хлеба, голодные…
Дальше Иванко уже не слушал Твердила. Оглядевшись вокруг, он громко крикнул:
— В этих вот клетях добро наше, руками нашими добытое! Забирай!
— Сжечь! — пронзительно закричал кто-то в толпе.
— Сжечь все!
— Давай огонь, — подхватили десятки голосов.
— Сжечь? — старался перекричать всех Иванко. — Кто это сказал? А зачем же жечь? Только добро пропадет. Рожь там в клетях. Берите себе, забирайте, — вот у Твердила дети, да и у всех они есть. Разбивай дверь! — И он первым побежал к клетям.
Двери были заперты, их быстро разбили и стали тащить из клетей мешки с зерном, копченое мясо, вяленую рыбу.
— Тащи-и-и-и! Это наше! — радостно кричали смерды и закупы.
Иванко поторапливал:
— Забирайте! Все забирайте!
Нашли возы в упряжке и начали укладывать на них мешки. Клети быстро опустели.
— А теперь жги! — зазвучал над подворьем пронзительный голос Иванки. — Давайте огонь!
Много горя причинил Судислав смердам и закупам. Люди яростно ломали двери, разбивали закрома, выбрасывали пустые бочки.
— Ломай!
— Бей!
В руках у парня, бросившего дубинку, появился горящий сноп соломы, ветер раздувал пламя. Парень поднес огонь к соломенной крыше — сухая солома сразу вспыхнула, красные языки поднялись над клетью. Огня было достаточно — стоило лишь свернуть пучок соломы и прикоснуться к пылающей крыше. Вскоре загорелись все клети.
— В терем! — скомандовал Иванко. — Бревна тяните, берите огонь!
Волна разгневанных людей хлынула к терему. Ничто не могло остановить их — так много ненависти скопилось в душе, так сильно допекли унижения, притеснения, обиды: нельзя ни стать, ни пойти вольно — всюду боярский глаз. И вдруг все это исчезло. Люди не задумывались, надолго ли свобода, — они рады были хоть мгновение подышать свежим воздухом без бояр.
Судиславов терем никто не мог спокойно видеть: тут живет ненавистный кровопиец, тут не одного смерда били, бросали с высокого крыльца. А если уж здесь бьют, то путь отсюда только один — в поруб, и не видать больше человеку ясного солнца.
Гудит толпа, бурлит, клокочет. Тут же и закуп Твердило. Теперь он уже не боится войти в терем. Он содрогается от гнева. Здесь его тащили по ступенькам, били головой об дверь. Он ненавидит каждый уголок логова Судислава. Стремглав поднявшись на второй этаж, Твердило метнулся по горницам. От него не отставали старые и молодые смерды. Они вбежали в продолговатую горницу с одним узким окном. Это она! Твердило всматривается: вон там, в углу, стоит кресло, на стенах висят плети, напротив кресла в стене торчит железное кольцо. К этому кольцу привязывали скрученные за спиной руки Твердила, чтобы он не мог отбежать в сторону от страшной плети. И еще для того, чтобы не кинулся на хозяина; побаивался Судислав: вдруг хлоп не выдержит нечеловеческих мучений и в отчаянии бросится на него, — разве убережешься!
Твердило замер на месте. Вот здесь сидел Судислав, бил его, Твердила, плетью, рвал тело острыми гвоздями, вплетенными в нагайку. Глянув на товарищей, столпившихся в тесной комнате, Твердило с трудом выдавил из себя:
— Вот тут нас истязали, тут кровь нашу пили. Разве можно нам забыть об этом! Надо разнести в прах это проклятое место!
— Разнести-и-и! — подхватили в комнате и в прилегающих к ней сенях.
Сорвав со стен плети, Твердило толкнул ногой кресло, оно перевернулось. Тогда мальчишки начали топтать его ногами. Кто-то принес уже огонь.
— Жги! — кричали смерды и закупы, разбрасывая солому по углам.