Навстречу выходит седовласый лесник с длинным посохом в руке, прикладывает ладонь ко лбу, присматривается и уверенно направляется к путникам.
— Ты Иванко будешь? — спрашивает он и нерешительно останавливается.
Удивленный Иванко сдерживает коня. Откуда этот старик его знает? И впрямь, не Бенедиктова ли засада?
Он медленно вынимает меч, подает знак своим спутникам, чтобы зорко следили.
— Меч ты спрячь! — успокаивающе говорит старик. — Ты Иванко. Вижу. И меч, и шлем венгерский. Мне Теодосий говорил о тебе.
Отлегло от сердца. За спиной Иванки облегченно вздохнули спутники.
— Что же ты молчишь? — уже уверенно спрашивает старик. — Слезайте с коней, передохните. Хотите есть? Меду дам.
— Теодосий? Теодосий сказал? — вскрикивает Иванко.
— Да.
— А где же он?
— Позавчера проехал и о вас мне поведал, просил услужить вам — вот я с утра и жду у дороги.
Иванке не терпится. Если тут есть люди, то уже и до Владимира недалеко. Может, не останавливаться?
— Дедушка! А до Владимира еще далеко?
— И далеко, и недалеко, — тянет старик, и в его глазах вспыхивают лукавые искорки. — Поприщ этак двадцать и пять будет. Тебе недалеко, а им, — кивает он на парней, — им далеко. Да ты что, Иванко, коней не жалеешь? Им передохнуть нужно, и напоить их пора, а у меня вода холодная, — певучим голосом продолжает лесник. — Слезайте, пойдемте со мной. Да и мед у меня свежий, липовый, божьи пчелки нанесли, вчера лишь собрал.
Двадцать пять поприщ! Так близко! Иванко колеблется. Быстрее ехать, там ждет Роксана! Но лесник сказал верно, кони сильно устали, и ребята просят передышки, надоело уже трястись верхом. Нехотя соскакивает Иванко с коня, а ребятам этого только и нужно — они с шумом спрыгивают на землю.
Иванко низко, до самой земли, кланяется старику, то же самое делают и его спутники.
— Доброго здоровья вам, дедушка! — почтительно произносит Иванко. — Живите еще много лет!
Обрадованный старик заливается смехом. Когда он смеется, во рту у него сверкают белые-белые, крепкие зубы.
— Мне жить? — будто удивленно спрашивает он. — Это вам жить, а мне умирать скоро.
— Сколько же вам лет, дедушка? — спрашивает кто-то из парней.
— Лет? Лет, может, и немного… А может, и много. Вот от весны считаю, верно, что восемь десятков и девять.
Иванко хотел сказать, что в таком возрасте столь быстро не ходят, но постеснялся. Старик пробежал вперед, осмотрел всех лошадей — не подопрело ли под седлом, не захромал ли чей конь.
— Ко мне сюда! — показал он на тропинку, которая начиналась за ветвистым дубом на повороте.
Он бодро пошел впереди, за ним Иванко, ведя в поводу коня.
— А ты удивился, — сыпал словами разговорчивый лесник. — Мне обо всем рассказал Теодосий — он у меня ночевал, — и о тебе все сказал, и про ладу твою. И я молодым был, вот так, как ты, летел к своей. Давно все это было, а я помню! — Словно удивляясь, старик задержался на последнем слове и добавил: — Помню.
От неожиданности Иванко покраснел. Хорошо, что старик не обернулся и не увидел, как загорелись у него щеки. А лесник, обрадовавшись людям, говорил без умолку — ему надоело сидеть бобылем в лесу.
— Я ладу твою знаю, видел ее на княжеском подворье. Такая, как солнце! Не наглядишься… И родится же такая краса! Я бывал там, да не знал, что для тебя блюдет она себя. А что Роксаной называется — это я знал. Водицы давала мне. Это… — Дед начал вспоминать. — Да, да, это было в прошлом году… О чем бишь я говорил? — Старик сбился. — Ага, о водице. Сильная жара стояла, был я тогда на княжеском подворье, — мед отвозил. Внутри жжет, пить хочется, а она идет из терема. «Дай, говорю, дочка, водицы старику». Улыбнулась, сбегала за ведерком, достала из колодца и вот такой ковш набрала. «Пейте, говорит, на здоровье». Я промочил во рту, да и говорю ей: «А пью я за твое здоровье, чтобы тебе храброго да хорошего мужа найти». О тебе я и не ведал, что ты у нее на мысли. Когда выпил, глянул на нее, а она чуть не плачет. Думаю, обидел кто-то ее. Говорю: «Может, тебя твой ладо бросил? Так кто же он, что такой цветок смял?» А она только и сказала: «Нет, не бросил меня никто». И убежала. И не знал я ничего, а это Теодосий об всем рассказал.
Иванко не пропускал ни единого слова. Теперь он уже и не жалел, что остановились тут. Какой хороший этот дедушка, словно родной! Вот этими руками брал он ковш из рук Роксаны, разговаривал с ней…
— А вот мы и дома, — услыхал Иванко и как бы очнулся ото сна.
Хотелось, чтобы старик еще и еще рассказывал о Роксане. Они вышли на зеленую полянку. Слева под деревьями прилепилась маленькая клеть-землянка, возле нее два стога сена.