В эту эпоху торжества меркантильности Гранин был вызывающим у меня глубокое уважение исключением. В нем были заинтересованы, он имел огромное влияние в верхних эшелонах власти, был многие годы членом президентского совета — уж точно, в годы президентства Б. Ельцина. Но при этом он не «брал» и не «входил в долю». Ему предлагали сменить свою старую квартиру, совсем небольшую по сегодняшним привластным аппетитам, но он отказывался. При мне как-то звонил ему лидер одной из главных партий РФ и просил, и я это сам слышал: «Вступите к нам, ничего более от вас не требуется, и пятикомнатные апартаменты в лучшем месте этого города — ваши!» А он продолжал жить там, где жил многие десятилетия, на улице Братьев Васильевых.
Замечу, что в начале 90-х, когда Е. Гайдар начал свои реформы и имевшиеся накопления обесценились, Гранин и его семья испытывали нужду даже в нормальной еде. Я это к тому, что он воистину жил вместе с народом своей страны. Мы разошлись в оценке реформ Гайдара — я видел в них начало беды, а Гранин — возлагал большие надежды. Жаль, что я оказался прав.
…Меня Гранин просто поражал своим интересом к самым разным проявлениям жизни. Помню, как-то раз рассказывал, что в музее «Михайловское» писал гусиным пером Пушкина, ища специфику этого пера. В другой раз сказал, что пытался, следуя примеру Л. Толстого, переписывать свой текст двадцать раз. Но уже после 5–6 раз заметил, что не видит дальнейших улучшений, отнеся это к отсутствию тончайшего литературного слуха, который проявлялся у Толстого при создании его шедевров. Когда пришел в себя после операции на открытом сердце, Гранин спросил у врача, натолкнулись ли они там на душу. Врач шутки не поддержала и сухо ответила, что сердце — всего лишь насос, вокруг которого накручено слишком много эмоций. Знаю, что ответ этот пациента не убедил.
Не скрою — я надеялся, что он доживет до столетия. Для такой надежды были основания. Гранин старел красиво, без следов дряхлости и потухающих глаз. Он оставался интересным рассказчиком и потрясающим слушателем, по-прежнему впитывая, как губка, новости современной физики, интересовался политикой.
Даниил Александрович последние годы испытывал нарастающие трудности с ходьбой, но не испытывал ни малейших трудностей с думаньем, да и писанием. Я ждал его столетия, рассчитывал сам дожить до этой даты и думал, что он с Мариной пригласят нас с женой отпраздновать юбилей, как это было и на девяностолетие».
«Первого января этого года в Вене состоялся традиционный новогодний концерт. Каждый год там выбирают лучшего дирижера мира и предлагают ему выступить на этом концерте в Вене, которую считают музыкальной столицей мира. В этом году эта честь досталась нашему соотечественнику Марису Янсонсу… Когда я вошел в зал Венской филармонии, я ахнул: зал превращен в сад, всюду цветы, живые цветы, которые привезли из Италии. Фантастическое зрелище. Концерт состоял из венской музыки династии Штраусов. Казалось бы, легкая музыка, но мне потом Марис рассказывал, что для того, чтобы подготовиться, он пересматривал все сочинения Штраусов, а это больше восьмисот произведений. Это было непросто, но он эту огромную работу проделал.
Традиция этих венских новогодних концертов существует уже чуть ли не сорок лет. Большинство великих дирижеров мира становились за этот пульт. И вот впервые там оказался наш российский дирижер. Конечно, он выступает по всему миру, он человек очень востребованный, но он был и остается российским гражданином, петербуржцем…
Почему меня все это так взволновало? Дело в том, что после этого громкого европейского признания, после овации, которую устроила Вена, после того, как все СМИ мира рассказывали об этом концерте и о Марисе Янсонсе, я полагал, что и у нас будет что-то подобное, что здесь его тоже будут чествовать. Ведь это же такое культурное событие!
Но молчание нашей прессы поражало. Надо отдать должное лишь каналу «Культура», который дважды транслировал этот концерт. Почему же молчала наша пресса? Почему прошли мимо этого события? Почему так происходит? У нас много знаменательных событий в спорте, в политической жизни. Вот всемирных событий в культурной жизни — это куда реже, казалось бы…
Конечно, сейчас у нас четыре приоритетных направления социальной политики. Культура туда не входит и никак не рассматривается как приоритет. Можно объяснять это разными причинами. Может, и уважительными. Только ведь культура была и есть больше, чем просто приоритет. Она остается необходимой частью жизни страны. Без культуры все остальное безжизненно. На это один влиятельный чиновник усомнился: «Не знаю, не знаю. Чего вы, собственно, волнуетесь? — он устало хмыкнул. — Слава богу, вас становится все меньше». В этом он был прав».
«Сегодня в цене не человеческие качества, а толщина кошелька. Конечно, наши люди за предыдущие десятилетия бедноты стосковались по благоустроенной личной жизни. Всем хочется иметь квартиру, машину, дачу, хочется поехать в путешествие. В этом нет ничего плохого. Это естественное желание. Но есть грань между жизнью скромной и роскошной. Границу эту наносит духовность человека. Чем меньше культуры, тем больше интерес к ресторанам, нарядам, машинам.
В нашей стране не хватает нравственных примеров, не к кому прислониться душой. От этого неоправданная убогость понятия о красивой жизни. Телевидение на всех каналах заботится не столько о просвещении и воспитании, сколько о рекламе, то есть о рейтингах ради своих доходов. Иногда кажется, что наше телевидение — это заговор, заговор с целью превратить народ в зомбированную массу, у которой никаких других интересов, кроме детективов, секса и жратвы. Я не люблю слово «заговор», но слишком уж единодушны все телевизионные каналы, слишком единодушны газеты. Все время одно и то же: кто с кем, когда, сколько раз…
Что же будет держать и держит нашего человека в России? Держала во многом и может держать нашего человека культура, ощущение той великой культуры, в которой мы все формируемся и растем, — поэзия, театр, музыка, все то, что составляет и составляло прелесть и душу российского народа. И если эта культура становится второстепенной, мало поддерживаемой и мало нужной, то спрашивается: чем мы можем сохранить Россию?»
«Даниила Александровича волновала судьба каждого в России и России в целом, поэтому он всегда пытался добраться до сердца читателя или слушателя: открыто, не стремясь уклониться от прямого ответа, выражая всё то, что накипело в нем, что он считал необходимым сказать. Гранин был подлинным патриотом своей страны. Патриотом, любившим Родину и защищавшим ее своим телом во время Великой Отечественной войны, видевшим всё прекрасное, что есть в нашей стране, и все те язвы, которые ее разъедали.
Даже для тех, кто считал его высказывания антипатриотическими, кто не соглашался с ними. Даниил Александрович был живым человеком со свойственными человеку противоречиями, а не истуканом, состоящим только из положительных качеств. Лично мне всегда было интересно с ним разговаривать, каждая наша беседа в каком-то смысле становилась для меня уроком, потому что передо мной был думающий и искренний человек».
«В 2007 году ко мне обратились студенты Инженерно-экономического университета, где я был ректором, с просьбой организовать встречу с Даниилом Граниным. Это событие, в возможность которого мало кто в ректорате верил, действительно произошло. До сих пор память хранит многое. Прежде всего атмосфера, какая установилась с первых слов писателя — доверительная, откровенная, без пафоса. Отвечая на вопросы, он как бы размышлял вслух, призывая слушателей мыслить.