Дрова она сама колет? Или с мечом упражняется? — мелькнула мысль.
— У вас породистые драконы, сударь, — заметила Меллори, провожая Мага-У-Терры к парадной двери.
За изысканным обедом из летающего змея ох, пустынных ежей и густого красного вина молодой маг неожиданно разговорился.
То ли роскошная трапеза, то ли дружеская манера регины так подействовала, только маг расслабился, и речь его текла без труда.
Меллори оказалась на редкость интересной собеседницей. Через полчаса молодой маг признался себе, что совершенно не понимает, почему раньше считал регину безнадежно некрасивой.
Ну да, худа, без плавности движений, но зато какая прекрасная белая кожа. Крючковатый нос и маленькие, близко посаженные глаза, но ведь искрятся смехом, что твой горный хрусталь. Широкий узкогубый рот, но такая пленительная улыбка.
В этом сезоне модно было иметь веер. Девушки говорили глупости, прикрывшись изделием из тонкого полотна или перьев, и кокетливо стреляли неестественно распахнутыми глазами. Раз — наповал. Два — наповал. Три — мимо…
Регина не говорила глупостей и смотрела прямо, не отводя глаз. Веер ей был ни к чему. И магу это было очень по душе.
Разошедшийся Маг-У-Терры посвятил регину в недавно записанные мысли об устройстве мира.
Меллори слушала внимательно, задавала исключительно правильные вопросы.
— Из какого материала сплетены канаты, на которых подвешена Земля?
— Что там, за небесной сферой?
— Как найти замок, в который Великий Часовщик вставил заводной ключ?
— Меллори, вы самая необычная девушка из всех, с кем мне приходилось встречаться, — восторгался молодой маг, отпивая вино уже из третьего бокала.
Регина беззаботно смеялась.
— Мой опекун тоже так говорит. Только морщится при этом, будто наелся незрелого крыжовника. А потом добавляет, что я полная оторва, и он снимает с себя обязательства, данные моим родителям.
— Если ваш опекун совсем откажется, то буду рад взять эти обязанности на себя, — пошутил (или не очень пошутил) маг.
— А это правда, — вдруг осторожно спросила Меллори, — что вы дали обет не пользоваться магией? Чтобы самому честно встречать невзгоды мира лицом к лицу? Это очень благородно с вашей стороны.
Мага-У-Терры обдало жаром. Запылали, как угли в жаровне, уши. Выступили на лбу капли пота. Вздрогнула держащая бокал рука, несколько алых капель упали на тонкие кружева рубашки.
Признавайся, дурак! — шепнул беззвучно сам себе. Таким девушкам не лгут. Обманешь — потеряешь навсегда.
Не обману — тоже…
— Не хотите отвечать, не надо, — регина положила прохладную ладонь на горячую руку молодого мага. — У меня… У меня есть маленький Дар. Ну, совсем крошечный. По наследству от прабабки. Не возьмете ли на себя труд давать мне уроки магии? Когда вернетесь, конечно.
Последний шанс. Кровь отчаянно стучала в висках. Последняя соломинка. И та выпала из ослабевших пальцев.
— Извините, регина. Из меня очень плохой учитель.
Меллори закусила губы.
— Извините и меня, Маг-У-Терры. Я, кажется, перешла грань приличия. Не обижайтесь, но я вас оставлю, голова неожиданно разболелась.
Шелест юбок по паркету. И все. Ушла. Испарилась. И некого в этом винить, кроме себя. Если бы у молодого мага была с собой рапира, он бы сейчас с огромным удовольствием проткнул себя насквозь!
Утром Меллори не вышла проводить гостя. Прислала мажордома. Молодой маг проклял себя на всех известных ему языках. И слово «остолоп» было там самым мягким из произнесенных.
Кофе показался горьким, варенье — кислым, драконы — плохо отдохнувшими, а верный Хмут — свинья свиньей.
Ни на что не надеясь, он оставил Меллори записку, в которой благодарил за кров и интересную беседу. И приглашал регину с ответным визитом.
Небо было пасмурным. Парило. Несмотря на ровную дорогу, изрядно трясло. День обещал быть мрачным. И мерзким. Но действительность превзошла все ожидания.
Карета неожиданно сильно накренилась. Захрипели, рванулись драконы. Закричал кучер.
Маг выглянул в окно. Путь загораживал бородатый детина, типичный разбойник и душегуб по виду, с топором в руках.
Кучер скатился с козел, кинулся в лес. Кто-то решительно распахнул легкую дверь, ухватил мага за край камзола, вытащил на свет.
Прямо перед лицом мелькнул открытый щербатый рот. Мага поставили на колени, сорвали с пояса кошель, с руки — дорогой перстень. Блеснула в воздухе ржавая сабля.
Маг-У-Терры знал заклинание глубокого сна назубок. Все двадцать слов в нужной последовательности. Но с дрожащих губ слетело только проклятое «Т-т-тром».
Просвистела стрела. Человек со щербатым ртом упал затылком вниз. Остальные бродяги кинулись врассыпную. К карете спешили три вооруженных до зубов всадника. За ними поднимала дракона на дыбы регина в домашнем капоте.
Меллори соскочила с седла. Подбежала к молодому магу. Обняла.
— Вы… Вы… Какой же вы упрямый осел. Черт с ним, с обетом, когда речь идет о собственной жизни. Хорошо, что я почувствовала, что я успела…
Маг-У-Терры осторожно погладил регину по растрепавшимся волосам. Слова с трудом вырывались из пересохшего горла. Ну и черт с ним.
— М-м-меллори. Я п-п-почту за честь учить вас магии. Как только вернусь из путешествия. Т-т-только хочу сказать. Сам-то я ни черта и не умею.
Мих
Мих подошел к стенам Мереца уже после полудня, отшагав часов пять по пыльной ухабистой дороге. Несмотря на то, что жарко не было, рубаха промокла от пота на спине и под мышками, на губы то и дело скатывались соленые капли, ноги в грязных разношенных сапогах немилосердно гудели.
Стены Мереца были высокие, каменные, надежные. Не для защиты от врагов, конечно. Скорее, чтобы в город никто не проник незамеченным и, что еще хуже, бесплатно.
В этом мире, слава богу, сейчас не воевали. Король, Реджинальд Амидей Соколай и кто-то там еще, крепко держал государство за горло волосатой лапой. Хотя про «волосатую» Мих точно не знал: пить с Реджинальдом на брудершафт ему пока не приходилось. Да и в столице Мих не бывал. Но в скором времени собирался.
Впрочем, может, кулак был и не слишком железный. Ведь объединил разрозненные до этого герцогства дед нынешнего монарха уже лет сорок тому назад. Нынешний только пожинал плоды. Но познания по истории этого мира у Миха были скудные. Простой народ, с которым он в основном общался, предпочитал жить настоящим, храня в памяти лишь заклятия, легенды и приметы.
На подходе к воротам возникла давка. Впереди поднимало копытами пыль стадо мелких, длинношерстных овец, которое пастухи с собаками гнали на продажу. Сзади поджимал караван из трех фургонов. Тягловые драконы чуяли скорый отдых и кормежку, пускали вонючий дым, бодро всхрюкивали, тянули повозки. Покусывали овец за круглые бока. Пару раз пребольно тяпнули Миха. В конце концов с измазанным сажей лицом, в штанах, покрытых клоками шерсти, Мих пробился к пропускной будке.
Стражники спросили медную монету. На одиноких путниках в поношенной одежде и с тощим заплечным мешком здесь не наживались. Наживались на купцах или, на худой конец, на тех, кто имел средство передвижения и тягловую силу.
Один из стражников, отъевшийся, пузатый, с красной рожей и, факт, что с гипертонией в начальной стадии, выпирающий из кожаной кирасы, как тесто из квашни, увидев сине-белую лекарскую косынку на шее Миха, не упустил возможности продемонстрировать свою значимость.
— Работать только на площади Хромого Дракона, шума не создавать, не выступать, лечить тихо, смиренно.
— Как же можно выступать! — отозвался Мих. — Я человек мирный. Порядки знаю.
И на всякий случай сунул стражнику еще одну монету, персональную. Тот привычным жестом сгреб медяк в карман.
— Взяточничество это не порок, а состояние души, — философски вздохнул Мих и огляделся: надо было искать какой-нибудь пристойный караван-сарай.