– Что за бред? – оторопело переспросил Вельд. – Да у меня вот уже четыре с лишним века не стоит, знаешь ли…
– Я в курсе, спасибо, – язвительно поблагодарил наместник Смерти. – Но первые жнецы были куда более свободны. И в этом плане тоже. Большая часть непреложных правил возникла, когда у тех, первых, жнецов стали появляться дети. Каждый из них нес в себе частицу госпожи. Она было решила, что жизни этих людей и их способности заведомо принадлежат ей, но в итоге оказалось, что над большей их частью она не имеет вообще никакой власти. Земля-мать не давала их и пальцем тронуть. Имена их не появлялись в списках до самого момента смерти – чтобы госпожа не могла обернуть цепочку событий в свою пользу.
– Тогда почему же ты разыграл такую картину, когда не обнаружил в списках Орлова?
– Вальдемар, подумай сам. Я не мог при Нейле сделать вид, что это в порядке вещей. К тому же, раньше мальчишка не был в списках детей Смерти. Тот же Андрей Кац туда внесён с рождения.
– Ах, то есть существует и список! – сердито воскликнул Вельд. – И кто же им занимается, если я, начальник исполнительного отдела, ни сном ни духом?
– А вот это уже, извини, не в моей компетенции.
– А в чьей же? – Вельд чувствовал, что вот-вот голыми руками раскрошит на кусочки стол.
– Глупый вопрос, сын мой.
Это Смерть возникла за спиной Люциана. Как и всегда – бледная, костлявая, в уродливом чёрном платье и с десятками ярусов жемчуга на плоской груди.
– Действительно. Это вы же у нас всем заправляете, госпожа.
Люциан с опаской покосился на него. Тон Вельда был непозволительно желчен.
– Состояние твоё ухудшается, Вальдемар.
– Да, госпожа, я тоже это заметил! – с наигранным весельем сказал Вельд. По лицу прошла судорога, нижнее веко на левом глазу задёргалось. Он напомнил себе, что на самом деле его лицо неподвижно. – Кажется, у меня едет крыша, госпожа!
– Держи себя в руках, – осекла Смерть жестко, твердо. Это пробудило в нём прежнего Вельда и помогло временно обуздать безумие.
– Простите.
– Что ж… теперь я вижу, что каждая секунда промедления действительно чревата последствиями, – она переплела длинные пальцы, затянутые в чёрные бархатные перчатки. – Чтобы я могла забрать силы Никиты, он должен дать мне право на них.
– И каким образом он должен это сделать?
Почему-то разговор с Кацом окончательно пошатнул его веру в действия госпожи. Он боялся причинить вред Ники.
Зло внутри тебя не спрашивает, чего ты там желаешь.
– Убить.
– Что? Он не сможет!
– Затем я и ждала, пока он к тебе привыкнет. Перо и его доверие дают тебе возможность некоторое время управлять его разумом. Точнее, он разрешит тебе управлять.
– А если не разрешит? Тогда что?
– Разрешит, – уверенно сказала Смерть.
– Хорошо, – Вельд встал. Сидеть он просто не мог. – И кого же он должен убить? Свою мамочку? Продавщицу Зину из ларька? Бомжа какого-нибудь? Что вы еще придумали?!..
– Вальдемар!
Он снова извинился и закрыл лицо ладонями. Впервые за годы бессмертного существования он не чувствовал равнодушия при мыслях об убийстве.
– Есть только один человек, который сгодился бы на эту роль.
Вельд уставился в сквозное стекло, возникшее за стулом, на котором сидел притихший, смотрящий перед собой Люциан.
– Кац? – он перевёл недоверчивый взгляд со стекла на Смерть и обратно. Кац курил, листал какие-то тетради и явно не подозревал, что решается его судьба. – Не то, чтобы я был рад факту его существования, но почему именно он?
– Потому что он любит Никиту. А Никита любит его, чтобы там ни воображал себе, – вместо Смерти вдруг ответил Люциан. – Так Нейл сказал… а Нейлу я в этом плане доверяю.
Вельд кивнул, даже не услышав – почувствовав последние слова.
– Великолепный экземпляр, – сказала с удовольствием Смерть, глядя на Каца. – Хотела бы я заполучить и его… его силы. Увы, этому не бывать. Несгибаемая сила духа… Как его жизнь ни трепала, а ожесточить не удалось ни на йоту.
– Когда мне приступать, госпожа? – не выдержав, вмешался Вельд в её монолог.
– По возможности скорее, – услышал он в ответ. – Как только почувствуешь, что готов.
Легко сказать. В теперешнем своём состоянии он никогда не будет готов.
– И еще, Вальдемар. Ты не должен прикладывать руку к смерти Андрея. Умереть он должен от руки Никиты. Иначе и смысла нет.
– Но разве не я его заставлю?
– Нет, – терпеливо принялась объяснять Смерть. – Он позволит. Значит, он и свершит. Ты должен только направлять. И ничего более.
***
Андрей Кац должен был умереть меньше, чем через сутки. Ники, по утверждению Нейла, любил Каца. Но, ни о чём не подозревая, карябал графитом по листу бумаги. И радовался его, Вельда, приходу.
– А расскажи мне об этом… – попросил вдруг Вельд. – Кац.
Ники раздраженно нахмурился.
– Зачем тебе?
– Просто интересно, почему он так о тебе печётся.
– Да блажь какая-то на него нашла, – проворчал он. – Они с Игорем были друзья – не разлей динамит. Может быть, поэтому.
Вельд никогда не мог похвастаться особой душевной тонкостью. Но даже для него было очевидно, что Ники не верит в свои слова. Не хочет верить.
– И ты, видимо, тоже терпишь его потому, что это друг Игоря.
– Именно так! – вызывающе ответил Ники.
– А по-моему, ты любишь его.
Щёки Никиты предательски заалели.
– Я не пидорас.
– Как скажешь, – Вельду почему-то стало неприятно оттого, что Ники уходит от прямого ответа.
Отложив блокнот, тот уставился на него своими глазищами. Круглыми, совиными, и неожиданно ярко-зелёными. Фантомные боли помогали замечать детали, на которые раньше он и не обратил бы особого внимания.
– Ты какой-то вздрюченный.
– Какой, прости? – со смешком переспросил Вельд.
– Ну, это… – Ники, похоже, смутился собственной косноязычности. – Встревожен чем-то. Вот.
– Как сказать, – Вельд решил, что довольно с него обсуждений Каца. – Собственно, я пришёл не просто так… Помнится, ты хотел отдать свои силы госпоже.
– А, ну да…
Он нахмурился. Особого пыла, как пару недель назад, у него уже не наблюдалось.
– Неужто передумал?
– Нет… не совсем.
– Чего-то опасаешься?
– Вроде того, – Ники вздохнул. – А после того, как я лишусь силы, я смогу тебя видеть?
Он не прикасался к Вельду, но у того внутри словно бы вспыхнула искорка живого тепла. В районе грудины.
– Сможешь, – вспыхнула и болезненно ужалила.
Исходя из формулировки, он даже не врал. Но очень сомневался, что ему позволят увидеться с Никитой еще хоть раз.
– Тогда… что делать-то?
– Здесь не всё так просто, – Вельд привычным жестом оправил правый рукав. Подумав, левый трогать не стал. – Готов ли ты довериться мне целиком и полностью?
– Да, – не раздумывая, ответил Никита.
– Готов позволить мне на некоторое время подавить твой разум? Не спрашивая, зачем это.
– Да, – в этот раз Ники, надо отдать ему должное, засомневался и замялся, и, тем не менее, сказал: – Да, готов.
– Тогда, – Вельд сглотнул. Проклятые фантомы иссушили горло, – сначала возьми перо и положи его… скажем, в карман.
– Оно и так в кармане, – неохотно признался Ники.
– Встань.
Он послушно встал и замер рядом с Вельдом. Тот невольно отметил подростковую, почти пугающую хрупкость мальчишки, но тут же постарался очистить разум от посторонних мыслей. Положив руку на лохматую макушку, он некоторое время простоял без малейшего движения. А потом попробовал мысленно приказать.