После этих слов он вернулся к Кацу и вцепился в него, словно боясь, что тот исчезнет.
– Не волнуйся. Не покажусь. И скажите своему осведомителю, чтобы долго здесь не околачивался и топал в канцелярию. Хорошенько же ему влетит от Люциана и… Смертушки.
С этими словами Вельд повернулся на каблуках, чтобы не показываться на глаза этим двоим ближайшее… никогда. Удар в спину он, однако, успел получить – когда голосом Каца прозвучало ласково:
– Тихо, мелкий… я тебя тоже.
***
Упокоив порядком ошалевших от его появления призраков, Вельд перенёсся в канцелярию. Не к себе в кабинет – к Лукреции. И тут же получил отменную пощёчину, – по крайней мере, фантомная боль передала ощущения на славу.
– Как ты мог ослушаться госпожу? Как мог себя погубить?!
– Да какая теперь разница? – устало спросил Вельд. – Я бы многое мог сказать… но в этот раз не буду тащить вас за собой в пекло. Этот крест мне нести в одиночку. Этот выбор – мой. И вообще… ты должна занять моё место. Чтобы какой-нибудь бог канцелярита, вроде дражайшего Кристена, не надругался над моей антикварной мебелью.
– Идиот… какой же ты идиот, Вальдемар… брат… – она заметалась по кабинету, словно раненная птица. Брин и Бранд сидели тут же, необычайно тихие, взирающие на него взглядами побитых собачек. Идентичные до последнего серого вихра… Хотя, нет. На вздёрнутых к вискам бровях Бранда Вельд насчитал три шрама: два на левой брови, один – на правой. И откуда только взялись?..
– Ты, конечно, не помнишь, но отец назвал меня Сезаром. В честь Юлия Цезаря. Ну и… – Вельд всплеснул руками. – Рубикон пройден, мосты сожжены. И не важно, что я поджигал эти мосты, сидя на бочке с порохом.
Он позволил им себя обнять – всем сразу, неуклюже и второпях. Вручил Лукреции сюртук и бриаровую трубку. Легонько, без ментального подкрепления отвесил близнецам по оплеухе.
– Слушайтесь Лукрецию, придурки! У неё тяжелая рука… – Вельд потёр щеку. – Бросьте мне… никакой трагедии на лицах. И еще раз: никаких Кристенов в моём кабинете!
С этими словами он прикрыл за собой дверь и направился к себе. Там, разумеется, уже маячил Люциан. Он, как ни странно, злость не показывал и пощёчин не давал, что, кстати, было бы в духе старины Люциана.
– Ты меня предал, – спокойно промолвил Вельд. – Обманул и предал.
– Всё так, – ничуть не смущаясь, ответил Люциан. – Но не по своей воле.
– И ты с самого начала знал, что она подбросит моё перо Орлову?
– Да. Но госпожа сказала, что последствия обратимы…
– Если бы Вальдемар не ослушался меня, – холодно перебила Смерть. Разумеется, она была тут как тут.
– Правильно. Вините во всём мою непокорность, – насмешливо сказал Вельд. – Но это вы, госпожа, чересчур заигрались в куклы. И если с нами, жнецами, этот фокус проходит, то люди не куклы и не оловянные солдатики.
– Я готова, Вальдемар, простить твоё возмутительное поведение, – голос Смерти снова стал мертвым. – Если ты исправишь собственную ошибку. Мне нужен Никита Орлов…
– Потому что Андрея Каца вам заполучить никогда не удастся. А его-то вы и хотите. За этим вы подстроили автомобильную катастрофу, в которой погиб брат Никиты и лучший друг Каца, Игорь Лапин… стажёр Нейл. Чтобы пробудить спящие способности Никиты и… ну, дальше понятно. Перо и моя жалкая преступная душонка…
– Зря ты так, Вальдемар, – она скорбно покачала головой. – Ты – один из лучших моих жнецов. И можешь им остаться, если…
– Нет.
– Нет? – выпуклые рыбьи глаза сузились.
– Нет, – Вельд качнул головой. – Его жизнь – она и вправду ценнее моей. Тем, что до неё вам никогда не добраться.
– Хорошо, – он явственно видел, что Смерть взбешена. – Твоё последнее желание?
– Моё последнее желание – тот, кто вам не принадлежит, госпожа. Отправьте Нейла туда, где ему найдётся место.
– Хорошо, – повторила она почти сквозь зубы. – Всё?
– Вы омерзительно выглядите в чёрном, госпожа. Вот теперь всё. Mea maxima culpa.
Пару долгих секунд спустя старший жнец Вальдемар рассыпался по паркету горсткой серебристой пыли. На пятой секунде и блестящая пыль перестала существовать.
– Я вас ненавижу, госпожа, – без всяких эмоций промолвил Люциан, поправляя очки. – Он был моим другом. Единственным, кому я смог довериться хоть немного.
– Он был смутьяном, мой дорогой. Он ослушался меня. И лишил тебя любимой безделушки – я не могу отказать в последней просьбе уничтоженному жнецу.
– Это я могу понять, – он избегал смотреть ей в глаза. – Не могу понять другого: чего вы всем этим добились?
Смерть молчала. Не могла, видимо, найти в себе сил на одно лишь жалкое «ничего».
– По-моему, госпожа, вы попросту вернулись к той печке, от которой начали плясать.
С этими словами Люциан исчез, не дожидаясь ответа. Смерть, впрочем, будто бы не заметила его ухода. Длинные нервные пальцы теребили одну из жемчужных нитей.
========== Эпилог ==========
– Эй, мелкий, ты чего подорвался? – Кац окликнул его сонно, но весело.
Ники только дернул плечом, нервно затягиваясь сигаретой; он стоял возле двери лоджии и курил. Такой малоинформативный ответ Каца, видимо, не устроил: он замер, будто прислушиваясь к чему-то. Потом с видимой неохотой влез в джинсы (с улицы, как не крути, нехило так сквозило) и направился к Ники.
– Что, снова эти… бедные родственнички?
Ники фыркнул. Только Кац с его чувством юмора мог додуматься называть призраков «бедные родственнички».
– Нет. Вальдемар.
– А Вальдемар чего? Я никого не чувствую.
– Да нет, я… Не знаю… Он мне снится иногда, – Ники вздохнул. – Не могу поверить, что она взяла и уничтожила его. Это же… ну, Вальдемар.
– Я же говорил тебе: не могла она его уничтожить, – терпеливо напомнил Андрей, обнимая его и прослеживая за направлением взгляда. Ники смотрел на голубей, которые в эту неприличную рань стаей кучковались возле помойки. – Не веришь мне – так мойры подтвердят. Хочешь?
– Верю. Им бы, может, и не поверил. Тебе – верю.
Кац взъерошил ему волосы и неохотно сказал:
– Если честно, то не такая уж он и нечисть был, этот жнец-половинка. Меня не грохнул, о тебе беспокоился… И Игоря выдрал из лап этой блядской парочки – супового набора и ее наместника. Было бы справедливо дать Вальдемару второй шанс… что бы он там ни совершил в прошлой жизни.
Ники подумал, что Вельд, конечно, много чего ужасного сделал. Вместе с братьями и сестрицей загубил кучу невинных людей просто потому, что вымещал боль и злость. А после смерти стал даже не убийцей, а убийством – анимированным, одухотворенным убийством.
Но и второй шанс Вельд выстрадал, железно. Подумал также, что скучает по холодному и язвительному жнецу, который из-за него стал «половинкой». Вспомнил и о том, что до самого окончания школы не видел ни Макара, ни Лидию, ни Петра. Значит, и обещание Вальдемар выполнил.
– Ну, чего ты… – Кац ткнулся губами ему в висок. – Всё же хорошо закончилось? Ну хоть в общем и целом?
Тон требовательный, взгляд – неуверенный и почти жалобный. Ники кивнул и, не сдержавшись, улыбнулся.
– А раз нормально, то вали-ка ты спать. Шесть утра, мать твою, а у него плановая депрессия… А потом тебя и к третьей паре не добудишься, горемычный.
Улыбаясь уже от уха до уха, Никита великодушно позволил Кацу тащить себя к кровати и ворчать в своё удовольствие.
Кац – не только феерический придурок, но и чертовское везение. И плевать, что они оба парни и это ненормально. Нормальность, как ни крути, здесь была ни к месту.
fin