– Возможно, в этом кроется причина того, почему ты здесь?
– Господин Вальдемар, – Нейл нервно обернулся через плечо, но, разумеется, обнаружил там только закрытую дверь, – у меня, быть может, совести нет, но я при жизни не совершил ничего такого, что заслуживало бы подобного… кхм… подобной чести, ага.
Вельда разобрал смех, но он всё же сдержался. Тем более, смешного было мало, если вдуматься.
Нейл не желал смирять дух. И Смерти наверняка это было известно, но… тем не менее, свои костлявые лапы она на него наложила. Это вызывало подозрения, – правда, смутные, не имеющие чёткого основания.
Идиотов среди младших жнецов хватало и без этого новичка: чего стоили отнюдь не являющиеся новичками Брин и Бранд, которые из-за своего разгильдяйства ещё лет пятьсот из младших не выберутся. Но их можно было легко приструнить. Нейлом же было сложно управлять.
И, что самое настораживающее, Вельд чувствовал к нему сильное расположение. Потому что он думал бы так же, если бы мог себе это позволить.
– Может быть, вы знаете?
– Я? – Вельд чуть откинул голову назад. – Откуда бы мне знать?
– Из моего личного дела, например, – Нейл определённо понимал, что чересчур дерзок, и второй уже раз за минуту провёл вдоль переносицы пальцем.
– Хм… я, так уж и быть, загляну в твоё личное дело на досуге. Подшивая туда очередной выговор.
Вельд солгал. Личное дело Нейла куда-то испарилось; узнав об этом, Люциан чуть не воспламенил парочку случившихся поблизости архивариусов. Пришлось напомнить ему, что он не Смерть, а всего лишь исполняющий обязанности, так сказать.
– Послушайте, господин …
– Нет, Нейл, – осёк Вельд ещё на подлёте. – С этим – к августейшему наместнику Смерти.
– Он, похоже, решил меня тут сгноить, – огрызнулся стажёр, нервно пряча руки в карманы. – Я торчу в канцелярии уже почти неделю. Учитывая, что есть и спать мне больше никогда не суждено, а для бумажной работы я не гожусь, то… В общем-то, в безделье даже убийства по списочку не так противны.
– Значит так, – неторопливо поднявшись со стула, Вельд подошёл к нему. В отличие от Люциана, он был с этой каланчой почти одного роста, так что снизу вверх смотреть не приходилось. – Держи себя в руках, стажёр. Пока что это всё, чем ты можешь помочь своему родственничку. Будешь упорствовать – мы с господином наместником припомним, что трудимся не ради блага какого-то мальчишки, но во имя работы нашего механизма… деталями которому служат наши грешные души, да-да. Да и вообще, не привлекай к себе внимания, милейший. У тебя белый билет, между прочим.
Вельд отошёл от него в сторону иллюзорного окна.
– Плевал я на ваш белый билет! Кто кроме меня сможет остановить Ники, если он снова попытается наложить на себя руки? – поинтересовался Нейл с бессильной злостью. Вельд окинул его долгим, высокомерным взглядом.
– К слову о моей внезапной любви к этим штукам, – сердитый кивок на окно. – Я слежу за ним едва ли не круглые сутки, свалив на Лукрецию большую часть работы. А сейчас сезон, между прочим! Осенний поток самоубийств, всё такое… Кстати, зачем я тебя звал, – он привычным движением сменил иллюзию в раме на сквозное стекло, – не знаешь случаем, кто это?
В стекле отразились двое парней, или, правильнее было сказать, молодых мужчин. На вид они выглядели несколько старше Нейла, которому на момент смерти было двадцать один. Нейл, к слову сказать, заулыбался при виде них и просто выдал:
– А… это Славик и Андрюха!
– Исчерпывающе, – покачав головой, Вельд кивком указал на темноволосого. – Вот этот – как его зовут?
– Андрей. Андрей Кац. А что?
– Кац, значит… – начальник исполнительного отдела недобро прищурился. – Оно и видно, что Кац. Рожа-то жидовская.
– Вы что, нацистом были? – не без ехидства осведомился Нейл.
– Нацизм, знаешь ли, младше меня лет на триста с лишним, – бесстрастно отозвался Вельд. – В мои времена и в моём языке, вообще-то, это было нейтральным обозначением всех иудеев.
– Но всё-таки…
– Без «всё-таки», стажёр, – отрезал Вельд решительно. – Не лезь сюда; всё гораздо серьёзнее, чем ты можешь себе представить. Максимум, что я могу сделать, – поговорить с господином наместником, чтобы ты приступил к работе… Не по доброте душевной, но лишь по причине нехватки рабочих сил. Но сам понимаешь, что он будет следить за…
– Господин Вальдемар! – наспех стукнув ладонью о дверь пару раз, в его кабинет ворвался Нестор, секретарь Лукреции. – Прошу прощения…
– Прощение просят в другой канцелярии, – иронично заметил Вельд. – Ну, чего тебе?
– Проблемы в отделе кадров, – выпалил Нестор, подобострастно вылупив на него большие бесцветные глаза поверх очков с толстенными стёклами. На очки эти Вельд не мог смотреть без раздражения – Лукреция приволокла их из могилы этого прилизанного, смазливого паренька, что было известно всем и каждому.
«Как при жизни была дурой, так ею и осталась…»
– Что на этот раз?
– Ваши жнецы приволокли гниль.
Он понял, что уточнять личные номера жнецов не имеет смысла: Брин, младший жнец 9036, Бранд, младший жнец 9037. Сухо кивнув Нестору, он быстрым шагом направился прочь из кабинета, по пути чуть не прищемив дверью развевающиеся фалды сюртука и выругавшись про себя.
«Здесь сплетни разносятся быстрее, чем при дворе Мануэла I в былые времена», – сердито подумал Вельд, сворачивая в боковой коридорчик и двигаясь по направлению к холлу. Призывая трубку, он шевельнул пальцами левой руки. Спустя пять сотен лет его тело по-прежнему полагало, что правую руку нужно держать свободной. Для оружия.
– Доколе, молодые люди?! Доколе прикажете терпеть ваши выходки?! – услышал он дотошное брюзжание Кристена, ещё не дойдя до кабинета Лукреции.
«Здравствуйте, канцелярит, вопли и нотации», – кадровика Вельд, признаться, на дух не переносил. Впрочем, не только он: над Кристеном за спиной даже стажёры насмехались.
– Да мы вас старше на добрых пару столетий, – протянул нагловатый, елейный тенорок. По этой елейности Вельд безошибочно опознал Брина: Бранд, хоть и был обладателем идентичного голоса и наглости, интонации имел более жёсткие и менее развязные.
– Следите за своим поведением! Младший жнец 9036, вы понимаете, что своим поведением подрываете не только мой авторитет, но и авторитет непосредственного начальства, которое навряд ли будет обрадовано подобному повороту событий?
– Эээ?
– Прекрати паясничать, – жёстко приказала Лукреция. Её голос был искажённой копией голоса самого Вельда, как, впрочем, и лицо. Так было и при жизни, и после смерти. – Ты всё прекрасно понял. Зачем, скажи на милость, вы притащили в отдел кадров гниль?
«Гнилью» на канцелярском жаргоне именовались люди, непригодные для службы в канцелярии ввиду психических расстройств. Вельд и сам был на учёте первые сорок лет после смерти, как склонный к агрессии, садизму и непредсказуемым выходкам.
– Ну, подумаешь, наелся чувак стекла, – присоединился к разговору Бранд. – Может, он фокусником мечтал быть, а ты сразу «гниль». Стыдись, Лукреция…
– Лукреция! – резко оборвал Кристен. – Вы намерены позволять этим молодым людям плевать на субординацию? То, что они ваши братья…
– Они ей не братья, – сказал Вельд, входя. – Как и мне. Как и я Лукреции. Не заставляйте меня напоминать вам простейшие вещи, Кристен.
Брин и Бранд при виде него резко стушевались и с кающимся видом уставились в пол. Кристен выразительно поджал губы. Одна лишь Лукреция и бровью не повела.
– В чём дело, Кристен?