Это вот я и сказал Анке, даже гораздо больше того, только теперь уж не помню, я даже не заметил, как получилось, что в конце мы уже не ехали, а стояли посреди шоссе, друг к другу лицом. Анка бледная, почти зеленая, а я кричал во все горло, потому что тишина потом отдалась в ушах, как выстрел.
Мы медленно отошли к обочине, Анка ничего не сказала, только закурила сигарету, а я сел в канаву и сжевал два листика щавеля.
Я не знал, согласна она со мной или нет, трудно было что-нибудь понять, поэтому мы поехали дальше, и тут она сказала:
— Спорить я не буду, но при чем тут немец? Он совсем другой.
— Не знаю. Тоже не буду спорить. Может, другой, а может, в точности такой же.
— Нет. Наверняка не такой же.
— Ручаешься?
— Ручаюсь, — без запинки ответила она.
Я опять разозлился.