Я не смотрел на Анку — мог ли я предполагать, что она еще более девчонка, чем все те вместе взятые девчонки, что годы, на которые она была старше их, прибавили ей не ума, а лишь непостижимых девчачьих мечтаний, которые нормального человека поражают и пугают.
А гид хрипел дальше;
— …поэтому немцы разделили территорию на секторы. Вы знаете, что такое сектор?
— Знаем! — завопило несколько человек.
— Ну?
— Это такие ножницы кусты обрезать!
Гид засмеялся и постукал себя по лбу.
— Это секаторы! А секторы — это части. Понятно? Каждый сектор был огорожен и имел свою охрану. Было четыре сектора. Сколько было секторов?
— Четыре! — хором завопили дети.
— Хорошо. Кто сюда приезжал — разумеется, кроме Гитлера, — мог получить пропуск только на час. В один сектор. На этом пропуске должна была стоять подпись Гитлера или его заместителя по важным делам. Если кого хватали в другом секторе — шпион. А шпионов сразу убивали. Кроме того, каждый должен был отдать оружие, пистолет, или нож, или что там у него было. Но это еще не все, его еще вели на рентген. Вы, верно, не знаете, что такое рентген. Это просвечивание.
— Знаем! — закричали они, задетые за живое. — В школе мы каждый год ходим на просвечивание.
— Хорошо. Очень хорошо, — сказал гид, кивая головой, — Ну и как, легкие в порядке?
— А то! — выкрикнул парнишка в красном свитерочке с продранными локтями. — Был один чахоточный, да загнулся!
— Ну тебя!.. — зашипели девочки, с возмущением отодвигаясь от него.
— Очень хорошо. — сказал гид. — Так вот, немцы просвечивали каждого, чтобы он вдруг не спрятал где-нибудь оружие. Потому что от просвечивания ничего не скроешь.
— Нет, только одни мослы видать! — подтвердил малец с подбитым глазом. — Я у него видел! — И он указал пальцем на другого мальчишку.
Все громко засмеялись. Тот, на которого показали, покраснел до ушей.
— А у тебя еще хуже, я тоже видал, — буркнул он.
— Тихо! — захлопал в ладоши гид. — Обслуживающий персонал насчитывал четыре тысячи человек. Сколько насчитывал обслуживающий персонал?
— Четыре тысячи человек! — закричали вразнобой ребятишки.
— Хорошо. И ни один из них не знал, зачем он здесь находится. Как узнавал, так сразу и погибал. У Гитлера была тут своя электростанция и свои водопроводы. Свое центральное отопление…
— Свое… — прошептала Анка.
— Прямой телефон с Берлином. Но не такой, как вы думаете, чтобы проволока шла над землей. Какая же тогда, тайна? По проволоке узнать легко. Кабели идут все время на два метра под землей. Отсюда до самого Берлина. Возьмите дома карту и посмотрите, сколько это километров. И кухонного дыма никто не видел. Специальные фильтры очищали дым, так что у него не было ни цвета, ни запаха, ничего. Прозрачным был, как воздух. Вся территория занимала восемь квадратных: километров. На этих восьми километрах было размещено полмиллиона мин. Вы, наверно, знаете, сколько это тысяч?
— Пятьсот!
— Да. Пятьсот тысяч. Только на дорожках мин не было и на бетонных поясах аэродрома. А вы знаете, что такое мины?