«Шевели языком» – главный принцип, который я кладу в основу своих исследований, памятуя о том, сколько прекрасных переводчиков и исследователей творчества Данте подавились костями его великого произведения, скатившись в мистику.
Для чего я привожу «были из детства»? Окунувшись в огромный мир Данте, путешествуя по неизведанным местам, я ощущаю потребность время от времени ощутить под собой твёрдую землю. Для этого я оглядываюсь на реальную жизнь, которой окружен и ты, дорогой мой читатель. Ясно понимая, что люди и мир со времени Данте не изменились до неузнаваемости, я пытаюсь представить себе, что видел поэт, оглянувшись вокруг себя.
Читатель сегодняшнего времени, погруженный в виртуальный мир компьютерной техники, если захочет, может также увидеть и ощутить реальный мир своего времени. Для этого достаточно выключив гаджеты, «остановиться, оглядеться» и понять, что ты видишь перед собой тот же мир, который видел и о котором писал Великий Поэт.
Вместо эпиграфа
Солон рассказывал, что, когда он в своих странствиях прибыл туда, его приняли с большим почетом; когда же он стал расспрашивать о древних временах самых сведущих среди жрецов, ему пришлось убедиться, что ни сам он, ни вообще кто-либо из эллинов, можно сказать, почти ничего об этих предметах не знает. Однажды, вознамерившись перевести разговор на старые предания, он попробовал рассказать им наши мифы о древнейших событиях – о Форонсе, почитаемом за первого человека, о Ниобо и о том, как Девкалион и Пирра пережили потоп; при этом он пытался вывести родословную их потомков, а также исчислить по количеству поколений сроки, истекшие с тех времен.
И тогда воскликнул один из жрецов, человек весьма преклонных лет: – «Ах, Солон, Солон! Вы, эллины, вечно остаетесь детьми, и нет среди эллинов старца!» «Почему ты так говоришь?» – спросил Солон. «Все вы юны умом», – ответил тот, – «ибо умы ваши не сохраняют в себе никакого предания, искони переходившего из рода в род, и никакого учения, поседевшего от времени».
Причина же тому, вот какая. Уже были и еще будут многократные и различные случаи погибели людей, и притом самые страшные – из-за огня и воды, а другие, менее значительные, – из-за тысяч других бедствий. Отсюда и распространенное у вас сказание о Фаэтоне, сыне Гелиоса, который будто бы некогда запряг отцовскую колесницу, но не смог направить ее по отцовскому пути, а потому спалил все на Земле и сам погиб, испепеленный молнией.
Положим, у этого сказания облик мифа, но в нем содержится и правда: в самом деле, тела, вращающиеся по небосводу вокруг Земли, отклоняются от своих путей, и потому через известные промежутки времени все на Земле гибнет от великого пожара. В такие времена обитатели гор и возвышенных либо сухих мест подвержены более полному истреблению, нежели те, кто живет возле рек или моря; а потому постоянный наш благодетель Нил избавляет нас и от этой беды, разливаясь.
Когда же боги, творя над Землей очищение, затопляют ее водами, уцелеть могут волопасы и скотоводы в горах, между тем как обитатели ваших городов оказываются унесены потоками в море, но в нашей стране вода ни в такое время, ни в какое-либо иное не падает на поля сверху, а, напротив, по природе своей поднимается снизу. По этой причине сохраняющиеся у нас предания древнее всех, хотя и верно, что во всех землях, где тому не препятствует чрезмерный холод или жар, род человеческий неизменно существует в большем или меньшем числе.
Какое бы славное или великое деяние или вообще замечательное событие ни произошло, будь то в нашем краю или в любой стране, о которой мы получаем известия, все это с древних времен запечатлевается в записях, которые мы храним в наших храмах; между тем у вас и прочих народов всякий раз, как только успеет выработаться письменность и все прочее, что необходимо для городской жизни, вновь и вновь в урочное время с небес низвергаются потоки, словно мор, оставляя из всех вас лишь неграмотных и неученых. И вы снова начинаете все сначала, словно только что родились, ничего не зная о том, что совершалось в древние времена в нашей стране или у вас самих. (Платон Диалоги «Тимей»).
Что я хочу этим сказать тебе, дорогой мой Читатель? Великий философ Платон, сам эллин, призывает тебя через века, относиться с осторожностью и недоверием к письменному слову. Особо внимательно он призывает относиться к сведениям о далёких временах, скрытых во мгле забвения. От себя добавляю требование к тебе, родившееся у меня после предварительного анализа Комедии. Прошу прощения у Великого Поэта, за слабую и недостойную попытку написать это требование в форме его гениальной песни – стострочной кантики.