Вас, пастырей, провидел Иоанн – автор Апокалипсиса, Иоанн Богослов, изобразивший языческий Рим в виде «великой блудницы», сидящей на водах, на семиглавом и десятирогом звере. Данте, сливая воедино образы блудницы и зверя, превращает их в символ папского Рима.
В середине VIII века появился изготовленный папской канцелярией, знаменитый подложный акт, так называемый «дар Константина», которым римский император Константин (с 306 по 337 годы), перенося свою столицу в Византию, передавал папе Сильвестру I и его преемникам державные права на Рим и западные страны.
Данте, убежденный, как и его современники, в подлинности «Константинова дара», подложность которого была доказана только в XV веке, считал его величайшим бедствием и для империи и для Церкви.
Великая блудница, воссевшая на водах со славой – Константинополь – Рим – столица мира на Босфоре и столица Римской (Ромейской) Империи.
Доказательство подложности «Константинова дара» целиком покоятся на анахронизмах, которые он содержит. Вслед за Данте, который в XVIII веке считал его подлинником, я считаю, что «Константинов дар» является подлинником, но это уже тема другой книги.
Чтя одного кумира – «Златого тельца» – папы чтят и всех остальных, отвергая заповедь Иисуса: – «Не сотвори себе кумира».
Душа Пьетро Франческо Орсини вертится в своём гробу, уязвлённая речью Данте. Поэт правдивой речью озвучивает официальную лицемерную точку зрения Церкви. Вергилий, довольный его речью, подхватывает его (возможно, каким-то механизмом типа лифта, ведь дело происходит на огромном заводе) и поднимает обратно.
Данте находится на огромном заводе, в следующем цеху, где сушатся облепленные папье-маше модели. Это производится над огнём, отчего выступающие части бумаги и испарения клея периодически вспыхивают бегущим огнём. После высыхания, корка папье-маше затвердевает. Насколько это твёрдо и прочно, может удостовериться каждый, кто высушит над огнём склеенную казеином или желатином бумагу.
Как это было:
За окном меркла вечерняя заря. Окрепший за день Пётр, радуясь жизни, облокотился на подоконник, наблюдая, как темнеет синее небо, и появляются первые звёзды. Вошёл падре Филиппо, подойдя к Петру, пощупал его лоб, посчитал пульс, оставшись удовлетворенным результатом.
На краю тёмного небосклона внезапно сверкнула яркая вспышка, разливаясь багровым заревом; над горизонтом показалось чёрное облако, подсвечиваемое снизу багровыми сполохами, из облака сверкали молнии; вспышки, одна ярче другой, разжигали небосвод на Юго-Востоке. Чёрное облако расползалось всё шире и выше, смещаясь влево, к Востоку.
«Что это?» – спросил Пётр, оборачиваясь к падре.
Глаза падре расширились, на лице появился испуг, губы бормотали: – «Везувио, Помпея, папа Бенедикт, гнев Господень» – падре, молитвенно сложив руки, возвёл глаза к небу, шепча молитвы. Стало ощущаться лёгкое землетрясение, через некоторое время донёслись отдаленные раскаты грома, не прекращающиеся и не затихающие.
«Что это?» – повторил Пётр, напуганный увиденным.
Самообладание вернулось к падре Филиппо; он обрёл привычный твёрдый взгляд и обратился к Петру: – «Сын мой, то, что мы видим – извержение вулкана Везувий, которого никто не ожидал. Уже сотни лет он хранил покой; мы считали, он уснул навсегда. На склонах Везувия выросли города, расцвели виноградники. Плодородная вулканическая почва сделала тот край воистину Раем земным, жители которого благословили Господа за чудесную райскую жизнь. Страшно даже и подумать, что стало сейчас с этими городами и жителями. В самом лучшем месте этого края, на склоне Везувия, уходящем к берегу Тирренского моря раскинулась резиденция понтифика Христианского мира – папский город – Помпея. Там сейчас должен находиться и дед твой – папа Бенедикт; молю Господа, что он в этот момент находится в отъезде, он часто совершает дальние поездки. Помолись и ты за него, сын мой».