III. – Беатриче – крещение
Приступая наконец к тому месту «Vita Nuova», где Данте сам рассказывает о своей жизни, о. Мандонне начинает с того, что устанавливает определенные пункты, которые представляются неоспоримыми и против которых, как мне кажется, немногие из интерпретаторов Данте вздумали бы выступать. Первый пункт касается качественного различия между тем, как размечаются периоды жизни в «Пире» и в «Новой жизни». В «Пире» Данте следует, приспосабливая ее к собственным целям, классификации, основанной на различении возрастов человека; в «Vita Nuova» все события совершаются и все стадии жизни различаются в соответствии с девятилетними периодами. Если вспомнить, что девять – «число, дружественное» Беатриче, и что корень этого числа – Троица, невозможно ни на миг усомниться в том, что исчисление времени в «Новой жизни» символично и, следовательно, так и должно рассматриваться. Как справедливо замечает о. Мандонне, «хронология этих двух трудов соотносится с совершенно разными порядками вещей»[47]. А поскольку исчисление времени в «Vita Nuova» совершается сообразно девятилетним периодам: 9—18 и 18–27 лет, – постольку вместе с Анри Кошеном следует заключить, что Данте хотел «поставить возрасты своей жизни в зависимость от числа 9 – совершенного числа, которое лежит в основании всего повествования и всех рассуждений о Беатриче»[48]. Превосходно сказано.
Но всего этого, понятно, недостаточно для о. Мандонне, который тотчас добавляет: «Несомненно, Vita Nova означает здесь также vie neuvieme[49], которая заново начинается в девять лет, и “девять” для нее – символ, свет, ключ»[50]. Каким образом nova может означать по-итальянски «девятая» – загадка, объяснимая только творческой мощью о. Мандонне. Каждому известно, что vie neuvieme можно передать по-итальянски только как vita nona, и слово nona в итальянском языке так же отлично от nova, как во французском слово neuvieme отлично от слова nouvelle[51]. Любопытнее всего то, что именно желание сблизить эти два слова стало, вероятно, единственной причиной, побудившей о. Мандонне предпочесть форму nova форме nuova. Правда, Анри Кошен использовал ее еще раньше, но просто «ради удобства французского читателя»[52]. Впрочем, эта деталь не столь важна. Не столь важен даже точный смысл заглавия: «Юность» или «Новая Жизнь»: коль скоро даже дантоведы не могут прийти к согласию по этому вопросу, мы не компетентны его разрешить. Единственное, что нас интересует, – это выводы о. Мандонне из тех предпосылок, которые, как мы видели, он принимает.
Прежде всего, и этого следовало ожидать, смысл приведенного заглавия для него вполне ясен. «Vita Nuova» означает в первую очередь «новая жизнь», и «новизна в жизни Данте состоит в том, что в возрасте девяти лет он впервые увидел и полюбил Беатриче»[53]. «Реалисты понимают это вполне простодушно: дескать, Данте-ребенок был соблазнен красотой и совершенствами юной флорентийки того же возраста». Чтобы избежать подобной детской наивности, поищем в сверхъестественном христианском порядке «символику девятилетней Беатриче»[54].
Следуя мнению некоторых дантоведов, о. Мандонне прежде всего пытается отнести к Беатриче слова Данте, сказанные в одной Канцоне, которая, однако, не вошла в «Vita Nuova»: «В тот день, когда она пришла в мир, согласно тому, что обнаруживается в самой изнемогшей книге духа, я, ничтожный, испытал новую страсть»[55]. Так как Данте был лишь на шесть месяцев старше Беатриче, было бы абсурдным предполагать, «будто шестимесячный младенец изнемог из-за того, что некая маленькая флорентийка – если существовала флорентийка – пришла в мир»[56]. Единственное удовлетворительное объяснение этих стихов состоит в том, что «день, когда дама пришла в этот мир, есть не что иное, как день, в который Данте принял крещение, то есть освящающую благодать, сделавшую его христианином… С этого мгновения нет ничего яснее последовательности слов и идей в Канцоне»[57].
48
H. Cochin,
53
P. Mandonnet,