Они улыбаются мне, когда видят, как я иду по коридору. Я редко навещаю его здесь, но я сын Сала. Я не желаю ему зла, конечно. Один из них собирается откусить кусочек от фрикадельки, но они оба останавливаются и заводят светскую беседу о погоде и быках.
— Где мой папа? — спрашиваю я.
— В логове. Смотрит телевизор, — отвечает тот, у кого сабвуфер.
— Он один?
— Ага.
— Спасибо, — говорю я, прежде чем отправиться в логово.
Он сидит, закинув ноги на диван, с бокалом коньяка в руке, когда я вхожу в комнату.
— Привет, пап, — говорю я с вымученной улыбкой.
— Данте? — он выключает телевизор с помощью пульта дистанционного управления. — Что ты здесь делаешь?
— Наконец — то я нашел Лео Эвансона, — спокойно говорю я, садясь в кресло рядом с диваном.
Я не упускаю из виду едва заметное подергивание его глаза и тиканье челюсти, прежде чем он говорит:
— Хорошо. Ты получишь мои деньги обратно?
— Не — а. Это давно прошло.
— Значит, ты убил сукина сына?
— Конечно, сделал.
— Хорошо. Итак, с этим разобрались?
Я игнорирую его вопрос.
— Ты бы поверил, что он пытался пожертвовать собственной сестрой, чтобы оплатить свой долг? — спрашиваю я. — Похоже, это у него в порядке вещей. Кусок дерьма.
— Пустая трата кислорода. Такие люди никогда не меняются, мио Фиглио. Ты оказал своей жене услугу, избавившись от него.
— Да. Ты встретил его тогда, пап?
Он хмуро смотрит на меня:
— Нет.
— О, просто казалось, что ты знал его, вот и все.
— Никогда в жизни его не встречал.
— Я думал, ты был на игре в покер той ночью?
— Нет. Бенетти был там. Не я.
— Значит, ты никогда его не встречал?
— Я уже говорил тебе, что не знаю этого парня, — теперь он становится нетерпеливым, в его глазах вспыхивает печально известный гнев Моретти.
— Даже когда ты спросил его о том, что Элмо и Тони сделали с его сестрой?
Его глаза сужаются:
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Нет? Почему ты отправил Элмо и Тони повидаться со мной и Лоренцо в тот день?
— Они хорошие, верные солдаты.
Я качаю головой:
— Видишь ли, в то время я не придал этому особого значения, потому что был слишком занят, замучивая больных ублюдков до смерти, но у тебя не было причин посылать их ко мне и Лоренцо. У нас не было для них работы. Ты послал их, потому что знал, что они сделали с Кэт.
Он стучит кулаками по диванным подушкам рядом с собой:
— Я понятия не имел, что они похитили ее. Ты думаешь, я послал бы их к тебе, если бы знал, что они изнасиловали твою жену, мио Фиглио? Я бы сам с ними разобрался.
— Я никогда не говорил тебе, что они изнасиловали ее.
— Что? — он моргает, глядя на меня.
— Я никогда тебе этого не говорил.
— Я предположил.
— Ты знал. Ты только что сказал это. Они изнасиловали ее, — я встаю, а затем сажусь на кофейный столик прямо перед ним.
— Как ты узнал, старик? Почему ты послал их в мой дом, когда знал, что они сделали с моей женой? И какого черта ты вообще послал меня за Кэт, когда Лео уже вернул тебе твои деньги?
Он открывает и закрывает рот, а его глаза мечутся по комнате, пока он пытается найти разумное объяснение — еще одну ложь, которой он может меня скормить.
— Вик, Эмилио, — кричит он своим охранникам снаружи, его голос наполнен паникой и ужасом.
Несколько секунд спустя они вдвоем вбегают в комнату, но я уже достаю пистолет из — за пояса брюк и стреляю в них, прежде чем они успевают сделать больше нескольких шагов в комнату.
Мой отец снова смотрит на меня, его лицо становится пепельным, когда я направляю на него свой свирепый взгляд:
— Почему?
— Данте, — умоляет он, протягивая руки в знак капитуляции.
Я стреляю ему в коленную чашечку, и он воет от боли, хватаясь за поврежденное колено и проклиная меня.
— Ты знаешь, пап, сколько костей в человеческом теле? Я переломаю все до единой, если ты не начнешь давать мне ответы на некоторые вопросы. И ты знаешь, что я сделаю это, потому что ты видел, как я это делал раньше.
Слюна капает у него изо рта, когда он смотрит на меня, истекая кровью на его дорогой ковер.
— Почему ты послал меня за Кэт?
— Потому что я думал, что ты убьешь ее, — выплевывает он. — Доверяю тебе, чтобы в тебе проснулась гребаная совесть в самый неподходящий момент.