— Я знаю, — соглашаюсь я, понимая, что он говорит не только о том факте, что нашего отца вот — вот найдут убитым в его постели, и мы собираемся свалить это на русских, но и из — за его собственной русской принцессы и того факта, что рак вернулся. — Но мы в этом вместе, верно?
— Всегда.
Когда я заползаю обратно в постель несколько минут спустя, веки Кэт приоткрываются.
— Ты рано встал.
— Я должен был поговорить с Лоренцо, — говорю я, скользя рукой по ее бедру и по ее заднице, притягивая ее к себе.
— О Лео? — шепчет она.
— Да, и еще кое — что.
— Что за материал?
Я целую ее в лоб.
— Тебе сейчас не о чем беспокоиться, котенок. Возвращайся ко сну.
— Я не хочу снова засыпать, — мурлычет она, проводя кончиками пальцев по моей груди и вниз, к поясу моих боксеров. — Если только ты не слишком устал?
Я чертовски устал, но я никогда не слишком устаю от того, что она предлагает.
— Совсем не устал.
— Я подумала, может быть, мы могли бы упокоить этого последнего демона? — тихо говорит она.
Я провожу носом по изгибу ее горла.
— Кэт, ты просишь меня трахнуть тебя в задницу?
— Ты будешь нежен?
— Настолько нежен, насколько я могу быть, но сначала, вероятно, будет немного больно. Мы можем подождать.
— Я не хочу ждать. Я хочу, чтобы ты был единственным, о ком я когда — либо думала, — говорит она хриплым от эмоций голосом.
— Это о твоем кошмаре?
— Наверное. Я думала о том, что сделал Лео и как он мог причинить боль тому, кого должен был любить. Это было у меня в голове перед тем, как я заснула, — она проводит кончиками пальцев по моей щеке. — Я знаю, ты никогда бы не причинил мне вреда, Данте. Подари мне какие — нибудь новые воспоминания, о которых я могу мечтать.
Мой член уже тверд при одной мысли о том, чтобы взять ее маленькую упругую попку. Я прижимаюсь губами к ее уху и провожу рукой между ее бедер.
— Сначала я должен сделать тебя милой, влажной и расслабленной.
— О да, пожалуйста.
Я заставил ее кончить дважды — один раз ртом, другой пальцами, и теперь она стоит на коленях, голова прижата к подушке, а ее сперма капает с ее киски, когда я смазываю свой член смазкой.
Она дрожит, когда я провожу рукой по ее заднице, но это от предвкушения, а не от ужаса. Тот факт, что я получаю это с ней, особенно учитывая, с чего началась наша история, — гребаная честь. За всю свою жизнь я никогда никем так не гордился, как ею.
— Ты все еще в порядке, котенок? — я держу свой член одной рукой, а другой хватаю ее за бедро.
— Да, — задыхаясь, выдыхает она, все еще находясь под кайфом от своих оргазмов.
Я прижимаю свой член к ее заднице, и она вздыхает, расслабляя мышцы, когда я толкаю кончик внутрь нее.
— Хорошая девочка, — успокаиваю я, проводя рукой по ее коже. — Ты так хорошо ко мне относишься.
— Ты чувствуешь себя таким большим, — стонет она.
— Если ты пытаешься потешить мое эго, чтобы я был с тобой помягче, это не сработает, — говорю я ей, и она тихо смеется. — Ты можешь взять меня. Я обещаю.
Я проникаю немного глубже внутрь, и мягкое мяуканье, вырывающееся из ее рта, в то время как мышцы ее задницы сжимаются и пульсируют вокруг моего члена, почти подводит меня к краю.
— О, черт, Данте, — стонет она, отстраняясь, чтобы я проскользнул немного глубже внутрь.
— Если это тебя хоть немного утешит, я долго не протяну в твоей маленькой тугой заднице, — ворчу я, проникая членом глубже.
Когда я просовываю руку между ее бедер и ввожу два пальца в ее киску, ее спина выгибается, и она издает крик, приглушенный подушкой. Когда я трахаю пальцами ее киску, ее мышцы расслабляются, позволяя мне проникнуть в нее почти полностью. Мне придется заставить ее взять мой член целиком, потому что я растягиваю ее так широко, что боюсь разорвать ее пополам. И мне нужно, чтобы она любила, когда я трахаю ее в задницу, потому что я хочу делать это постоянно, черт возьми.
— Я чувствую себя такой наполненной, — стонет она, отталкиваясь, прижимаясь ко мне, требуя большего.
— Ты полна мной, котенок. Мой член в твоей заднице, мои пальцы в твоей киске и мой ребенок в твоем животе. И ты никогда не выглядела более чертовски красивой.
— Черт возьми, — выдыхает она, когда ее киска накрывает меня своим жаром, и я знаю, что она так близка к краю, что это хорошо, потому что я в нескольких секундах от того, чтобы опорожнить свои яйца внутри нее.
— Кончи для меня, Кэт, — ворчу я, входя в нее и трахая ее пальцем, и, как мой хороший маленький котенок, она делает именно это, скуля мое имя, когда ее кульминация заставляет ее содрогаться. Я втираю в нее свое собственное освобождение, когда цепляюсь за ее бедра и перекачиваю все до последней капли в ее сочную задницу.