— Убитому не нужен врач, но не помешает тот, кто призовет к ответу его убийцу, — сказал Данте, не сводя глаз с лица старца.
— Это верно, — кивнул тот. — Теперь блюстители закона и порядка помогут несчастному гораздо больше, чем я сам и мои ничтожные знания.
Слушая старца, Данте подходил к нему все ближе и ближе. Наконец он как бы невзначай прикоснулся рукой к его плечу и почувствовал под одеждой твердые мускулы.
Марчелло отшатнулся, но тут же поспешно извинился:
— Прошу прощения, мессир. Привычка. За морем мне часто приходилось иметь дело с прокаженными.
— А куда вы сейчас? На постоялый двор?
— Да… Но как же изменился ваш город с тех пор, как я был здесь в последний раз много лет назад! — воскликнул Марчелло, указав рукой на ведущееся повсюду строительство. — Я даже боюсь заблудиться. Вы меня не проводите?
Не говоря ни слова, Данте взял старца под локоть, и они зашагали в сторону постоялого двора мимо развалин римских бань.
Шагов сто они прошли молча. Марчелло все время оглядывался по сторонам, словно искал соответствие между ныне видимым и воспоминаниями. Внезапно он остановился возле мраморной колонны, вделанной в угол одного дома.
— Чем ближе конец века, тем быстрее течет время, — пробормотал он. — Но устремившиеся вперед годы пожирают сами себя, как обезумевшие от страха лисицы в завязанном мешке…
— А зачем вы едете в Рим? — спросил Данте, когда старец вновь медленно двинулся вперед.
Марчелло остановился и повернулся к поэту:
— В конце жизни приходит время примириться с Богом и отдать ему должное. Скоро пробьет и мой час. Тогда Святой Петр бросит на весы добро и зло, которые я совершил в жизни… Хочу встретить этот миг с чистой душой. Я еду в Рим по данному давным-давно обету, чтобы просить прощения за грехи, совершенные мною на длинном жизненном пути.
— А их так много?
— А у кого их мало? Особенно в моем возрасте. Чем дольше живешь, тем больше грешишь…
сли хозяин постоялого двора не солгал, Бернардо проводил почти все свое время в библиотеке монастыря францисканцев. Данте стоял у дверей скриптория и ждал, когда из нее выйдут закончившие ежедневный труд монахи. Наконец в дверях появилась изможденная фигура Бернардо. Он нес связку пергаментов и ящичек с письменными принадлежностями. У него был больной и измученный вид. Он едва волочил ноги, но явно не собирался сдаваться. Время от времени он останавливался, ставил ногу на камень, доставал из ящичка восковые таблички и что-то писал на них острой металлической палочкой.
У общественного фонтана Бернардо с жадностью приник к бронзовому носику и стал пить. Казалось, его мучает неутолимая жажда. Данте осторожно подошел к нему и вежливо поздоровался. Бернардо ответил на приветствие, утерев рукавом пот со лба.
— Я давно хотел с вами поговорить, — сказал поэт.
— Я знаю, какую должность вы занимаете, мессир Данте. Известны мне и ваши поэтические произведения. Скорее всего, вы хотите узнать у меня подробности гибели злополучного декоратора Брунетто, но — увы! — мне нечем вам помочь. Я впервые познакомился с ним на этом постоялом дворе и видел его там всего несколько раз за ужином. Я ведь не просиживаю часами за общим столом. Я или хожу по своим делам, или запираюсь у себя в комнате, чтобы записать то, что узнал, — и Бернардо указал на пергаментные свитки.
— А чем именно вы занимаетесь? — полюбопытствовал поэт.
— Я пытаюсь закончить третью часть труда под названием «Res gestae Svevorum» — «Деяния династии Гогенштауфенов» — великих императоров Священной Римской империи. Главным образом меня интересует величайший из них — Фридрих. Его жизнь и смерть…
— И что же вы обнаружили во Флоренции? Ведь Фридрих здесь, кажется, не бывал.
— Да. При жизни он к вам не приезжал. Ведь флорентийцы, хотя среди них и было немало верных ему гибеллинов, часто относились к нему враждебно. Кроме того, император боялся предсказания Михаила Скота, заявившего, что его повелитель умрет sub flore…[15] Однако, возможно, кое-что имеющее прямое отношение к Фридриху оказалось во Флоренции после его кончины.
— Что именно?
Историк поджал губы и пожал плечами с таким видом, словно уже жалел о том, что наговорил лишнего.
— Я кое-что узнал из «Хроники» Майнардино. Кое-что, связывающее Фридриха и Флоренцию.
— Вы читали Майнардино из Имолы?! Верного императору епископа, посвятившего остаток своих дней его жизнеописанию! Но ведь говорят, что его «Хроника» безвозвратно утрачена или так и не была написана!
15
Игра слов. Название города Флоренция, данное ему римлянами, Castra Florentia (процветающий военный лагерь), происходит от латинского слова flos (floris), означающего «цветок».