Эти события, отнюдь не украшавшие семейство синьора Равенны, Данте со всем талантом великого поэта увековечил в своей «Комедии». Он описал, как в аду, стеная и жалуясь, череда грешников оказывается влекомой ужасным вихрем. Вергилий поясняет, что эти кающиеся души некогда были охвачены плотской любовью: Семирамида, Клеопатра, Елена, Ахилл, Парис и Тристан и более тысячи их собратьев по несчастью. Двое из этих душ тесно связаны друг с другом, ветер влечет их слабым дуновением. Данте, полный сострадания, восклицает:
— Остановитесь, измученные души, и поведайте свою историю!
Тени прерывают свое движение, и одна из них — Франческа — рассказывает:
— Именно любовь распалила мое сердце к другу и вызвала ответное чувство. Любовь соединила нас, пока земля не пропиталась нашей кровью, любовь и теперь, в аду, удерживает нас вместе на веки вечные.
Потрясенный поэт спрашивает, как и из-за чего влюбленные познали свое сокровенное желание. И Франческа грустно отвечает:
— Нет большего несчастья, нежели вспоминать о минувшем счастье в этом жалком состоянии! Однажды, чтобы скоротать время, мы читали историю Ланселота, рыцаря, который, как мы узнали, сорвал поцелуй с уст своей любимой. Мой друг, весь дрожа, поцеловал меня. В тот день мы дальше не читали.
Слова Франчески так подействовали на Данте, что он упал, словно мертвый.
Гвидо да Полента нахмурился. Конечно, Данте не назвал имени убитого прелюбодея, но многие совершенно точно знают, кто имеется в виду, потому что со времени этого случая не прошло и двадцати лет! Однако можно ли упрекать поэта, который сумел так живо изобразить счастье и страдания людей?!
Слуга принес Данте приглашение явиться к синьору города. Поэту стало немного не по себе. Если властителю Равенны не понравится, что кровавая страница семейной истории окажется раскрытой перед всем миром, тогда прощай гостеприимство, и изгнаннику придется искать себе новое пристанище!
Властитель принял поэта торжественно и серьезно.
— Вы никогда не задумывались над тем, милый Данте, что многие места в вашем творении способны вызвать гнев и возмущение?
Данте спокойно ответил:
— Я отдавал себе отчет, синьор, что мои поэтические творения не каждому придутся по вкусу. Вы можете убедиться в этом, прочтя семнадцатую песнь моего «Рая». Там я обращаюсь к своему предку с сомнением, все ли я могу говорить о том, что видел в царстве духов. Ибо, хотя я хочу считаться другом правды, я не хотел бы, потеряв одну родину, из-за своей песни лишиться второй.
— А какой ответ дал вам ваш предок?
— Он призвал меня спокойно поведать о том, что я видел. А если у кого зудит, тот пусть и чешется!
Синьор Гвидо рассмеялся:
— Это совет, вполне соответствующий храброму духу Данте Алигьери! Я думаю, время будет все больше подтверждать вашу правоту. Вы предостерегали Карла Валуа — вашим согражданам придется понять, что ваши предостережения оправдались! На многое сегодня приходится смотреть иными глазами, чем десять или двадцать лет назад. Папа Бонифаций под угрозой величайшего церковного наказания запретил расчленять трупы, чтобы использовать их для обучения студентов. Прошло не так много времени — и один профессор в Болонье препарировал два женских трупа, обогатив тем самым анатомическую науку и включив результаты в университетские учебники. Такой прогресс меня радует. Я радуюсь и вашему великому искусству, которое помогло появиться на свет такому произведению, как «Комедия».
— А вы не обиделись, — спросил Данте, — что я… что мое перо обрисовало вашу родственницу в столь резких тонах?
Гвидо Новелло удивленно поднял глаза.
— А как вы могли обрисовать ее иначе? Кто изображает пожар, не несет никакой ответственности за то, что другие приходят от нарисованного в ужас! Вы с понятной любовью вторглись в глубину человеческой души. Вот вам моя рука, дорогой Данте. Вы обессмертили Паоло и Франческу.
ОТ БОРЬБЫ — К МИРУ
С большой неохотой Данте взялся за поручение, которым решил прославить его Гвидо Новелло. Между моряками Венеции и Равенны произошел конфликт: при этом погибло два венецианских моряка, и их могущественный родной город выразил возмущение по отношению к властям Равенны. Чтобы примириться с сильной республикой на Адриатике и засвидетельствовать ей свою преданность, Гвидо решил послать специального уполномоченного и выбрал для этой роли Данте Алигьери. Поэт не решился отказать синьору Гвидо, покровительством которого пользовался. Он выполнил свою миссию наилучшим образом, и хотя венецианцы разыгрывали из себя обиженных, Равенне уже ничего не грозило. Но для самого уполномоченного эта миссия стала роковой. Данте возвращался проселочной дорогой и в заболоченной местности между Помпозой и Комаччио заболел лихорадкой, с которой его истощенный организм не справился. Он сумел добраться до Равенны, но уже безошибочно чувствовал, что дни его сочтены. Он не испытывал сожаления по этому поводу. Земная жизнь сыграла с ним настолько злую шутку, что ему не хотелось цепляться за нее.