Данте поднялся. Он дрожал всем телом внутри доспехов. Причиной отчасти был шок от атаки брата. Но сильнее он боролся с собственным желанием сражаться с ним. Убийство по праву принадлежало ему, а не Арвину. Неосторожность брата взбесила его. Оба сердца колотились, мир перестал существовать. Арвин дернулся и закричал под тяжестью навалившихся Лоренца и Джакомо.
Шатаясь, Данте отвернулся, борясь с жаждой крови, которая становилась все нестерпимее. Он сосредоточился на показаниях доспеха, просматривая данные битвы.
— Сконцентрируйся, сконцентрируйся. Первая милость, — прошептал он. — Уважай свое снаряжение. — Дыхание внутри шлема сделалось горячим. — Внимательно относись к доспехам. Сдержанность, сдержанность, сдержанность!
По телу пробежала дрожь. Броня издала странный звук, пытаясь вторить движению, провода нейроконтактов натянулись в разъемах.
— Мое оружие, — пробормотал Данте.
Он потерял свой пистолет и меч, а потому пошел за ними, нашептывая успокаивающие мантры. Подняв свой сломанный клинок, он заметил, что одна из самок оррети выжила. Ее задняя нога-обрубок оказалась неестественно вывернутой. Одна из передних конечностей была сломана, другая отрублена по локоть, и из раны текла фиолетовая жидкость. Мелкие конечности у груди слабо шевелились.
Данте поднял пистолет. Многочисленные глаза противницы моргнули.
— Мир, мир! — сказало существо на готике певучим голосом. — Возьмите ваш мусор. Мы сохранили для вас эти вещи! — Оррети кровоточащей конечностью указала на аккуратно сложенные детали машины. — Мы уходим. Не надо причинять вред. Мы думали, это мертвый мир. Но он не мертв. Это твое. Мы ошиблись. Мы уйдем.
— Почему вы атаковали нас? — спросил Данте и удивился тому, как резко звучит его голос.
— Мы не атаковали. Вы атаковали.
Оружие в руке Данте дрогнуло. Отвращение и пламенная ярость боролись в нем с жалостью. Ксенос, один из извечных врагов человека, умоляла о пощаде. Милосердие — третья благодать. Данте посмотрел в глаза оррети. Она умоляюще подняла руку.
Испуганная.
Данте немного опустил оружие.
Братья были поглощены своим разъяренным товарищем, но Арвин заметил, что Данте колеблется.
— Убей это! Я хочу убить! Позволь мне! Позволь мне выпить крови! — бушевал Кровавый Ангел.
Он попытался добраться до раненого чужака, таща за собой Лоренца и Джакомо. Базилевс ударил Арвина в грудь, лишив равновесия, чтобы Лоренц и другие могли с ним справиться. Сержант снял свой шлем.
— Арвин! Успокойся! — приказал он. — Все вы, сосредоточьтесь!
— Сержант, оррети жив. Он просит снисхождения, — сказал Данте.
Базилевс оглянулся. Спокойствие на его лице сменилось диким выражением. Глаза налились кровью, показались клыки.
— Что ты творишь? Убей. Это ксенос. Она не заслуживает пощады. Не сомневайся.
Данте прицелился в голову твари. Глаза на ее вытянутом лице расширились. Зрелище ее страха сделалось невыносимым. Чтобы избавиться от этого взгляда, Данте выстрелил и лишь потом осознал, что совершил. Уцелевшие глаза медленно закрылись, мертвое тело содрогнулось.
— Держите его! — приказал Базилевс.
Он отошел от вопящего Арвина и активировал вокс:
— Это Базилевс. Оррети мертвы. Признаков присутствия чужаков больше нет. Сомневаюсь, что эти ксеносы ответственны за исчезновение колонистов, но они лишили колонию всех полезных материалов. Ступив на планету Императора, эти нечистые осквернили ее и заслужили смерть. Заберите нас. Объявляю этот мир очищенным. Приложу доклад для Департаменто Колонна, при следующей попытке заселения предлагаю усилить военное присутствие.
Арвин все еще рвал и метал, направив ярость на троих, пытавшихся удержать товарища космодесантников.
— Арвин! Брат! Это мы! Почему ты дерешься? — кричал Лоренц.
Он запаниковал. Воин, бесстрашный перед лицом врага, испугался, потому что Арвин потерял самоконтроль.
— Отпустите меня! — рычал Арвин. — Я раздавлю их трупы, раскидаю вокруг их искалеченные тела! Они познают страх! Я уничтожу их всех!
— Трон Императора! — рявкнул Базилевс. — Он все никак не успокоится. Держите его! — Сержант достал боевой нож и подошел к мертвой оррети.
— Отчего он страдает? — спросил Лоренц.
— Это Ярость. Черная Ярость овладела им! — воскликнул Джакомо.
— Это не она. Это Красная Жажда, — глухо сказал Базилевс, стараясь контролировать остальных. — Она скрутила его, как и меня. У меня тоже есть страсти, вот и все.