Арафео отечески похлопал лорда по руке, хотя тот был на четырнадцать веков старше его.
Отцовское отношение Арафео заставило командора воспрянуть. Он убрал свою руку.
— Я читал эти свитки в поисках смысла собственной жизни. Боюсь признаться, но на мне лежит один долг. Прости, Арафео, но я собираюсь с тобой поделиться, ведь ты служил так хорошо…
Данте помедлил. Тяжесть того, о чем он собирался поведать, казалась невыносимой. Следовало хоть с кем-то разделить страхи, и он заговорил размеренно, без эмоций:
— Империум падет, хотя не сегодня, но скоро. Я ищу выход, но все, что вижу, это черные стены тупиков.
— Когда-то я одерживал великие победы и имел уверенность в завтрашнем дне, — говорил он с печалью. — Насколько все это похоже на судьбу Сангвиния! Мои триумфы омрачены знанием, что за ними последует неизбежное поражение. Разве все совершенное пропало зря? Я убивал существ из другой реальности, Арафео, столкнулся с проклятием ордена и сохранил свою душу свободной от этого порока. Всю жизнь я стремился служить не только Империуму, но и человечеству. Быть Кровавым Ангелом — значит окунуться в кровь и смерть. Мое спасение — бросить этому вызов, использовать смерть во имя жизни. Наш орден за последние три тысячи лет трижды оказывался на грани полного уничтожения. Во время Призрачной войны, на Каллии и в Секорисе. Каждый раз мы снова восстанавливались, и крылатая капля крови снова реяла на знаменах полных десяти рот.
Арафео кивнул, молча сочувствуя лорду.
— Я понимаю, Арафео, что должен оставаться для людей героем. Они смотрят на золотую маску Сангвиния, страдая и умирая во имя Терры, думая, что примарх с ними. Такова моя роль в этой жизни — притворяться тем, кем я не являюсь. Я позволяю легенде выходить за рамки всякого правдоподобия, а смертным думать, думать, будто я непогрешим и безмерно силен. Я с готовностью принимаю это как свое служение человечеству. Но, хотя я могучий и мудрый Адептус Астартес, я все равно лишь человек. Под моими доспехами бьется человеческое сердце — рядом с тем, которое подарил мне Император. Ни один человек не живет сам по себе — всем нужна компания и общение. Вот почему я делюсь с тобою мыслями. Прости меня за такое безрассудство, но невозможно скрывать свои проблемы ото всех. Они меня попросту раздавят.
— Понимаю, — мягко ответил шталмейстер. — Жаль, что я растревожил ваши страхи, пока вы отдыхаете, но знайте — вы не одиноки.
— Я никогда не отдыхаю, — с горечью ответил Данте. — И вечно одинок.
Подавленный, Арафео удалился. Данте едва заметил это. Он вернулся к чтению. Став исповедником для страхов магистра, шталмейстер их не уменьшил. Данте устыдился этого. Не следует обременять смертного такими знаниями. Обозначив зло, он дал ему силу. Буквы свитка, казалось, плыли перед глазами, и он склонил голову. В этот миг глубоко в недрах книгохранилища раздался крик. Данте вскочил.
— Арафео? Арафео, с тобою все в порядке?
В ответ раздался лишь тихий стон. Данте прошагал мимо стопок книг и ящиков со свитками, высоких стеллажей. Горячий и живой запах крови коснулся его ноздрей прежде, чем удалось отыскать Арафео.
Слуга стоял на коленях, держась за запястье. В библиариуме стояла такая тишина, что Данте легко уловил слабое, неустойчивое биение сердца шталмейстера. Кровь капала на ковер.
Лорд-командор поспешно приблизился. Арафео улыбнулся. Запах захлестнул Данте, вызывая жажду. Магистр схватил руки слуги и приподнял их. Кровь из длинных вертикальных порезов на запястьях потекла по рукам до локтей.
— Арафео! Арафео! — воскликнул Данте. — Что же ты наделал?
Улыбка медленно, словно пролитая кровь, проступила на лице шталмейстера.
— Пришло время оставить вас, господин.
— Не сейчас! Держись, друг мой. Очень жаль, не следовало посвящать тебя в мои печали. Это неправильно. Я не хотел напугать тебя. Нужно вызвать Корбулона, он тебе поможет.
Данте потянулся к бусине вокса на воротнике, но Арафео схватил его ладонь слабой рукой. Немощные пальцы вцепились в толстое запястье Данте. Магистр с ужасом ощутил, как кровь течет по его коже.
— Милорд, пожалуйста, не надо. Я не боюсь. Вы не совершили ничего дурного. Император призывает меня. Мое время в этом мире истекло.
Данте вновь потянулся к бусине. Арафео удерживал его с невероятной силой.