Ван Би комментирует эту главу в патетических словах, звучащих как панегирик «вечно иному»: «Тот, кто управляет семьей только как семьей, не достигнет полноты семьи. Тот, кто управляет государством только как государством, не достигнет полноты государства. Тот, кто напрягает силы при переноске тяжестей, не умеет использовать свои силы. Даже если человек знает, как управлять вещами, но не знает принципа ( дао) использования сразу двух начал, он не обретет целостности. Земля наполняет жизнью все формы, но если она не будет следовать Небу, она не приведет к завершению свой покой. Небо – это образ семени сущего, но, если не будет следовать Пути, оно не сбережет свое семя. Когда пользуются пустотой, ее не могут исчерпать. Эта неисчерпаемость есть поистине предел. Форма ее велика, а никого не обременяет. Деяния ее величественны, а переполнить ее не могут. Притупляет острые края, а ущерба не наносит. Развязывает узлы, а усилий не прилагает. Смиряет сияние, а тело не пачкает. Сливается с пылью, а подлинности не теряет. Небо принимает ее образ, полнота жизни ( дэ) не может ее превзойти, Небо и Земля не могут ее достичь. Разве не предшествует она Верховному Владыке?»
Средневековый ученый-даос Ли Жун, следуя отождествлению «пустоты» с «серединой», истолковывает смысл данной главы в следующих словах: «Путь середины и согласия не пуст и не полон, не наличествует и не отсутствует, но превосходит и то, и другое. Лао-цзы употребил лекарство “Пути Середины”, чтобы искоренить болезни двух крайностей!. Когда болезнь проходит, лекарство выбрасывают; когда от крайностей отходят, забывают о Середине и приходят к Великому Отсутствию».
Хуан Чжэньжэнь: «Как сказать ( дао) об этой истине ( дао)? Существует прежде Неба и Земли, смешивается с пределом пустоты и отсутствия. Такова сокровенная утонченность Пути. Это не более чем первозданный хаос, не вышедший наружу, великая цельность, еще не потерпевшая ущерба, чистая пустота Единого Дыхания – и не более того».
Цзян Шэн: «Кажется, что он существует прежде Верховного Владыки. Из этого явствует, что Лао-цзы сам говорит о своем происхождении, сам свидетельствует о своем совершенстве и сам рисует свой образ. И картина эта живая, точно дракон является взору. Здесь говорится: “как будто”, “вроде бы”, “кажется” – так дракон то появится, то скроется, в разное время покажет то рога, то когти, давая понять людям, что он – безмерен».
V
1. Человечность –фундаментальное понятие конфуцианской этики, мера всех добродетелей. Китайские комментаторы понимают отсутствие «человечности» у Неба и Земли как отсутствие особой симпатии к чему бы то ни было и как безупречное следование «таковости сущего». Это мнение развивает, в частности, У Чэн: «Совершенство Неба и Земли есть великая всеобщность, и она не имеет никаких личных пристрастий. В отношении вещей оно полагается на то, что они сами рождаются и превращаются. Так же относится к народу и премудрый человек».
2. Соломенные собаки –имеются в виду изготовленные из соломы чучела собак, которые с надлежащим почтением приносили в жертву духам, а по окончании церемонии выбрасывали за ненадобностью. Лао-цзы, при всей его неприязни к «людским делам» и недоверии к житейским формальностям, не мог освободиться от мысли, что мир устроен по законам ритуала.
3. Китайские комментаторы понимают образ кузнечных мехов как аллегорию «таковости» бытия.
4. Заключительный знак в строке 7 ( цюй) означает буквально «сжиматься», «сходить на нет». Он рифмуется с последним словом 8-й строки ( чу).
5. Строки 5 – 8 встречаются во фрагментах книги Лао-цзы из Годяня, причем там они в точности соответствуют традиционному тексту. Это обстоятельство косвенно подтверждает предположение Д. Лау о том, что данная глава представляет собой результат соединения двух разнородных фрагментов по чисто формальному признаку – упоминанию о «Небе и Земле».
6. В начале 9-й строки в традиционном списке сказано: «Много говорить». В даосской традиции эту строку толковали обычно следующим образом: «Тот, кто много говорит, истощит свои жизненные силы». Между тем в мавандуйских списках, а также в тексте древнего даосского трактата «Вэнь-цзы», списке Чэн Сюаньина и в тексте на стеле в храме Лунсин говорится: «Много слышавший» (то есть «много узнавший» или «желающий много знать»). Я следую Сюй Каншэну, который считает аутентичной именно эту версию. В таком случае последний знак в строке следует понимать не как «истощаться», а как «утомляться», «исчерпывать свое желание познавать». Знак шу(букв. «число», «много раз») Ван Би связывает с понятием «принципа», или «истины» ( ли), а Хэшан-гун поясняет: «Много говорить – вредить себе». В древних текстах этот знак мог быть взаимозаменяем со знаком «искусство» ( шу), что позволяет прочитать данную фразу (в ее традиционном написании) следующим образом: «Кто много говорит, тот (попусту) растратит свои силы». Между тем У Чэн расценил этот иероглиф как фонетическое заимствование знака су(быстро). Его предложение поддержано рядом современных исследователей и принято большинством западных переводчиков.
7. В последней строке я, следуя Б. Б. Виногродскому, перевожу китайское понятие чжун(«середина», «центр») словом «срединность». По поводу этой фразы Хэшан-гун поясняет: «Лучше хранить совершенство внутри, питать дух, бережно относиться к жизненной силе ( ци) и мало говорить». Люй Хуэйцин толкует выражение «держаться срединности» следующим образом: «Не присутствовать и не отсутствовать, не брать и не давать, а соответствовать Пути. Кто непроизвольно умеет держаться срединности, тот знает, о чем говорят все слова». У Чэн соотносит это понятие с внутренним пространством кузнечных мехов, которые упоминаются, выше. Наконец, Гао Хэн указывает, что этот иероглиф мог обозначать в древности различные записи и видит здесь подтверждение легенды о том, что автор «Дао дэ цзина» был смотрителем придворных архивов. В большинстве западных переводов здесь говорится о «центре» или о «том, что внутри». В конфуцианской традиции «срединность» обозначала состояние, когда чувства «еще не проявились». А. Уэйли переводит эту фразу как «лучше хранить то, что есть в сердце». Из современных китайских ученых такого толкования придерживаются Чжан Сунжу и Сюй Каншэн. Чжан Чжуньюань, руководствуясь теми же соображениями, переводит: «оставаться в состоянии, которое предшествует возбуждению». Из русских переводчиков этой версии придерживается А. А. Маслов.
8. В данной главе рифмуются последние четыре строки, представляющие собой своего рода ритмический каданс всего речения.
Люди создают свой мир из того, что знают, и защищают его своими словами. Для мыслителя, столь непреклонно преданного истине, как Лао-цзы, человеческая речь именно в той мере, в какой она призвана оправдать все «человеческое», есть только попытка заговоритьреальность, которая вовсе не обязана соответствовать людским желаниям. Напрасно люди убеждают себя, что владеют жизнью. На самом деле жизнь владеет ими, давая каждому его шанс пройти свой круг в ее вечном хороводе – и уйти навеки. Но держаться Срединности в бытии, входить в себя –это занятие, не имеющее конца и предела. В глубине незыблемого покоя, где человеческое в нас сходится с небесным, мы существуем воистину.