Лао-цзы не ищет Архимедовой точки опоры, которая позволяет перевернуть мир. Но воистину принять эту бездну превращений, какой является жизнь, может лишь тот, кто постиг абсолютную ценность смирения и доверился вечнопреемственности в переменах. Таков Лао-цзы: ничем не примечательный и ни на кого не похожий, умеющий видеть величайшую тайну в самой гуще обыденного. Кто может знать такого человека? «Знание – трудно»: так определяет Хэшан-гун тему этой главы.
Комментарий Ван Би: «Знать можно, “не выходя со двора” и “не глядя в окно”, а потому здесь сказано: “очень легко понять”. Все свершают недеянием, а потому здесь сказано; “очень легко исполнить”. Поскольку ослеплены вожделением, сказано: “не могут понять”. Поскольку гонятся за выгодой, сказано: “не могут исполнить”».
Комментарий Ли Сичжая: «Если у меня есть знание, люди благодаря этому знанию могут распознать и меня. Вот почему знание в мире – это не принадлежность великого государя и всеобщего господина. Что же в нем ценного?»
LXXI
1. Первая строка может быть истолкована по-разному. Так, Хэшан-гун противопоставляет «знание» и «незнание» как внутреннее состояние и внешнее выражение: «Знать Путь, а говорить, что не знаешь, – вот совершенство». Этому толкованию следует, например, У И, который считает его наиболее простым и осмысленным. Он переводит: «Тот, кто знает, а не знает, тот лучше всех». Предлагаемый здесь перевод является попыткой максимально сблизить знание и незнание, что свойственно даосской теории знания. Ван Би оставляет данную фразу без комментария, и поясняет лишь следующую строку: «Не знать, что на знание никогда нельзя опереться, – это болезнь». Большинство западных переводов основываются на этом варианте, поскольку он составляет логическую антитезу второй строке. В таком случае в первой строке говорится о «знании тщеты знания». Наконец, приемлем и по-своему весьма убедителен еще один вариант: «Знать, что не знаешь». А. Уэйли предлагает видоизмененный вариант того же толкования, который возвращает нас к первому прочтению: «Знать, когда у тебя нет знания, – это лучше всего». Подобная трактовка может быть подкреплена текстами «Чжуан-цзы», где мудростью часто именуется «знание незнания» и фигурирует оппозиция «малого знания» и «большого знания». Из отечественных переводчиков этот вариант принимают А. Е. Лукьянов и Б. Б. Виногродский, который превращает «знание» в «осознание»: «Осознание не-осознания – ориентация вверх. He-осознание осознания – болезнь».
2. В мавандуйском тексте А (но не в тексте В) 2-я строка может быть прочитана иначе: «Не знать, что (не) знаешь, – это болезнь» (букв. «не знать не знать»). Некоторые исследователи (У Фусян, Р. Хенрикс) считают именно эту конструкцию аутентичной. Правда, традиционный вариант столь же осмыслен и притом составляет точную параллель предыдущей фразе. Ему следует уже Хэшан-гун, который поясняет: «Не знать Путь, а говорить, что знаешь, – это болезнь совершенства». Единственный недостаток общепринятой интерпретации – необходимость вставить слово «полагать» или «думать». Фигурирующий в оригинале знак «болезнь», «недуг» переводится на западные языки также словами «недостаток» ( defect, flaw), «изъян» (А. Е. Лукьянов), «затруднение» ( difficulty) и даже «вина» ( fault).
3. Строка 3 отсутствует в мавандуйских списках.
4. Строка 4 в мавандуйских текстах начинается со слова «Поэтому…». Р. Хенрикс читает две последние строки одним предложением.
5. По мнению Цзян Сичана, три последние строки в традиционном списке слишком многословны и невнятны, и их следует заменить вариантом, вошедшим в энциклопедию «Тайпин юйлань» (X в.): «Премудрый человек не имеет болезни, поскольку знает свою болезнь. Только тот, кто знает свою болезнь, не болеет». Хэшан-гун комментирует: «Премудрый человек не имеет болезни нарочитого знания и скорбит о том, что у обыкновенных людей есть такая болезнь. Поскольку он по этой причине не похож на других, он не подвержен болезням. Премудрый человек в своем стремлении к полному знанию полагается на незнание, желая, чтобы в мире царили безыскусность и простота, преданность и прямодушие».
6. В этой главе рифма отсутствует.
Если подлинное знание дается нелегким усилием внутреннего совершенствования, то не является ли некой разновидностью болезни и, может быть, самой опасной, наша готовность считать знанием те сведения, которые мы без труда получаем от мнений света или логических доказательств? «Знание – болезнь» – вот название этой главы у Хэшан-гуна. Большинство людей наивно полагают, что обладают достоверным знанием. Среди философов на Западе, начиная с Сократа, распространено мнение, что «мыслящий человек» может удовлетвориться просто знанием того, что он ничего не знает. Даосский мудрец не таков: он знает, сколь обременительно знание человека, который обладает знанием. Впрочем, он в равной мере не утверждает и того, что лишен знания. Он готов признать, что имеет некое знание, но только это знание чрезвычайно смутно, «крайне неопределенно» (выражение из «Чжуан-цзы»), и оно предстает незнанием всякий раз, когда мы пытаемся его определить. Таким образом, в подвижнике Пути есть что-то и от обыкновенного человека, и от западного философа, и все же он другой. Он – мудрец. И его мудрость состоит просто в способности честно признать, что он не знает и что он… знает. Мудрость Пути, как часто говорили в Китае – это «незнающее знание» или «осознание незнания». Тот, кто «опустошил себя» и отказался от предметного знания, способен все постичь, ибо он открыт бездне мировых превращений.
Комментарий Цзяо Хуна: «Благодаря знанию входят в Путь, благодаря незнанию претерпевают превращения. Когда в пустоте рождается воля и прозреваешь то, что находится внутри чистого покоя, тогда вдруг возникают все горы и реки, и жизненные образы кружат голову: так появляется болезнь. Премудрый человек не может устранить знание и в этом он – как простой человек. Но он знает, что знание – болезнь и потому исцеляется от своей болезни без всякого лекарства. “Зная, казаться незнающим” означает: жить и не считать себя живым».
LXXII
1. В начальной строке в мавандуйском списке В (список А почти не поддается прочтению) добавлен знак цзян, служащий указателем будущего времени. Это добавление несколько проясняет смысл фразы, но не влияет существенно на ее понимание. Между тем это начальное суждение, как часто бывает в «Дао дэ цзине», допускает различные интерпретации. Его ключевой иероглиф вэйможет означать и «власть», и «авторитет», и «принуждение», и, наконец, «страх». Хэшан-гун же трактует его как «вред», «напасть»: «Когда люди не боятся маленькой напасти, приходит большая напасть. Большая напасть – это погибель. Те же, кто ее боится, лелеют дух, признают Небо и следуют Земле». Позднейшие комментаторы трактуют знак вэйлибо как «власть», либо как «внушающее страх» (что в древнем Китае, как и на Руси, было почти неотделимо друг от друга). В первом случае эта фраза означает, что, когда люди не боятся власти, приходит «большая власть», причем такое прочтение в свою очередь может быть истолковано двояко: либо в государстве воцаряется тирания, либо правитель осуществляет идеал правления посредством «недеяния». Последний вариант (которому следует, в частности, Цао Синьи, а среди отечественных переводчиков – А. А. Маслов) удачно сформулирован по-английски в переводе М. ЛаФарга: «When the people are not in awe of your majesty then great majesty has been achieved». М. ЛаФарг, по сути, следует пониманию А. Уэйли, который трактует «Великую Власть» как Небо. Во втором случае (ему следует из китайских толкователей Цзяо Хун, а среди западных переводчиков – Вин-тсит Чан, И. И. Семененко) фраза читается следующим образом: «Когда люди не боятся того, что внушает страх, приходит великий страх» (в переводе И. И. Семененко – «беда»). Возможно, наконец, приписать знаку вэйв обоих случаях разное значение, получив в двух первых строках игру слов. Подобное прочтение в целом наилучшим образом соответствует стилистике «Дао дэ цзина», и на нем основывается настоящий перевод. Аналогичная игра слов, связанная с термином «подавлять» различима ниже, в строках 5 и 6. Надо признать, что версия М. ЛаФарга соответствует контексту главы и тоже вполне приемлема. Правда, она противоречит китайской комментаторской традиции, которая утверждает, что народ должен «страшиться власти», а под «великим ужасом» понимает «кару Неба» за неуважение к власти. Ближе к китайскому пониманию перевод А. Уэйли: «Не беспокойся о том, что твоя власть притесняет людей. Еще более могучая власть позаботится о них». К сожалению, элемент сознательного цинизма, присутствующий в таком прочтении, делает вариант А. Уэйли весьма чуждым духу учения Лао-цзы.