Шанхай внизу весь мерцал звездами и текучими во все стороны, пересекающимися «млечными путями».
— Красота! — впечатлило Страхова. — Оторвались!.. Может, куда-нибудь, вообще, удерем, и не заметят?.. Как эти, в «Таинственном острове» у Жюля Верна. Слышала?
— Слышала… Читала, — с улыбкой сказала Дрозофила.
Страхов был готов пьяно расцеловать ее, как самого родного человека, повстречавшегося после ста лет разлуки.
— Может, есть еще какой-нибудь… третий мир? — даже размечтался он. — Для тривалентов, например… Нам туда не пора? Признайся, ты ведь, наверно, знаешь, как туда долететь…
— Отсюда туда можно долететь только с помощью «русской рулетки», — словно через боль улыбнувшись, сообщила Дрозофила.
Озадаченный Страхов на мгновение отвлекся, а когда вернулся в реальность, и вовсе оцепенел, глядя на то, что появилось на столе.
А на столе, прямо посредине, появился настоящий — это Страхов сразу определил — древний револьвер крутого калибра.
Страхов отогнал от себя теплый калифорнийско-бургундский кайф и как следует подумал… И решил, что совсем отрываться рискованно…
Он теперь догадался, почему пару раз, по ходу событий, невольно обратил внимание на почти незаметную припухлость у Дрозофилы слева, подмышкой, под кителем бойца Красной Армии.
Он нашел еще один повод, чтобы коротко удивиться, но потом вспомнил, что уже давно нигде не держат на входе-выходе никаких металлодетекторов…
— Можно?.. — спросил Страхов, не шевелясь.
Дрозофила с гордостью кивнула.
Страхов осторожно поднял со стола тяжеленький «ствол», повертел.
— Да ему же лет сто! — выразил он свое восхищение. — Он же из тяжелого железа!
— Это один из трех любимых наганов товарища Мао, — очень скромно заметила Дрозофила.
— Что, прямо самого товарища Мао?! — сразу поверил и еще более восхитился Страхов. — Откуда?!
— Военная тайна… Извини, — потупилась Дрозофила.
— «Зачем», даже не думаю спрашивать. Знаю, что нужен, — сказал Страхов, вглядываясь в девушку. — В Великом Походе без него не обойтись.
— Мы очень хорошо понимаем друг друга, — сказала Дрозофила, и остро, и мягко глядя Страхову в глаза.
Страхов откинул барабан… Полный боекомплект!
— Можно оставить одну… — не тормозила Дрозофила.
— Все пригодятся… Вдруг промажешь с первого, — сказал Страхов, начиная злиться.
Он заправил барабан обратно и приставил наган к виску.
— Так я еще ни разу не пробовал…
— Не сюда… — тоном учителя, уставшего от бестолковости ученика, сказала Дрозофила и протянула руку. — Сюда бесполезно… Вернут…
Страхов с облегчением отдал ей оружие. Дрозофила взяла наган и направила его вверх.
— Вот куда надо, — знающе сказала она. — Главное, кучно. Тут такая высота, что костей не соберешь… Есть надежда, что и они не смогут твоих собрать.
Сердце Страхова застучало пугливо, и этот стук ему очень не понравился.
— Я вижу, ты все рассчитала на все случаи жизни, — сказал он. — Мне до этого еще далеко… Знаешь, мне жалко такой стейк оставлять в стороне от своих костей… И вина еще много пропадет… А у тебя как раз самый сладкий банан остался, он тоже расплющится… Давай закончим, а потом подумаем. На сытый желудок.
— Ты прав, Саша, — очень серьезно сказала Дрозофила, убрала револьвер в холстер и застегнула пуговицу кителя.
Страхов вздохнул с облегчением и принялся за сильно остывший стейк. Вино уже совершенно не расслабляло. Он еще раз с облегчением вздохнул, когда заметил, что «порт» ресторана стал отчетливо приближаться.
После швартовки Страхов привычно полез в карман за карточкой… и не выдержал — заржал до слез.
Дрозофила терпеливо подождала.
— Кто сегодня платит? — с трудом произнес Страхов и снова дико заржал.
Дрозофила подозвала официанта, протянула ему серебристую карточку. Официант раскланялся перед ней, как перед мандарином… или перед самим товарищем Мао. То ли форму бойца Красной Армии зауважал, то ли эксклюзивную аутскую карточку.
— Понял. Сегодня платит фирма, — констатировал Страхов и опять едва договорил.
Всю дорогу — в лифте, потом на эскалаторах, в метро, снова на эскалаторах — он практически ни на что не обращал внимания, а только через каждые пару километров взрывался хохотом. Ржал и извинялся. Извинялся и ржал.
Ориентировочный рефлекс проснулся в нем, только когда они очутились в интерьере, по своему духу и смыслу очень напоминавшем тайм-шерную квартирку Дрозофилы в Москве.