Страхов не был в настоящем лесу уже лет десять, и этот лес ему нравился. Он этому далекому и совсем незнакомому лесу доверял несмотря на то, что вполне допускал, что лес ненастоящий… Потому что в жизни настоящего героя все становится ненастоящим — любой предмет и любая обстановка. Потому что всякий предмет в жизни настоящего героя, за которым наблюдают земля и небо, становится символичным, знаковым и значимым, потому-то и не естественным, не принадлежащем самому себе, будь проклят всемогущий доктор Юнг с его великим откровением о мифах и сновидениях.
Вот и лес, конечно же, был теперь — для героя хоть в сновидении, хоть наяву — ни чем иным, как чистым символом вселенского подсознательного, где, наконец, совершилась его героическая встреча с Царственной Богиней. И теперь, после всех его приключений, после встреч со стражами порога и прохождения смертной пещеры, она, эта богиня, выводит его через пространство уже практически дружественного бессознательного на ту символическую вершину, где он узнает главную истину… И свершится, черт побери доктора Юнга и иже с ним, мистический брак. «Шесть часов» на кольце Кемпбелла. Точка надира. Как там у Кемпбелла сказано… «Мистический брак с царственной богиней мира символизирует полное господство героя над жизнью; ибо женщина есть жизнь, а герой есть познавший ее господин» — глава вторая, «Инициация».
В этот самый миг супераутсорсер в белой форме вполне символично запнулась то ли за корень, то ли за кочку. И он галантно подхватил богиню и удивился тому, что у этой женщины с волевым лицом и сильными руками, силу которых он ощутил особо, когда подавал ей свою руку, помогая перелезать через упавшие стволы, — у этой женщины тело мягкое и неупругое, совсем не волевое, не тренированное гиперфитнессами…
Желание колыхнулось в нем, но он вспомнил живо, что Лиза там, в «заморозке», а ему суждено тут возиться с богиней мира и обретать полноту своей личности по неизбежной программе Юнга, надувать этот «воздушный шар» самости, заполняя его дымом всех древних мифов и посвящений… «Рвану я его, рвану! — клялся себе Страхов. — Герой я или не герой!»
Он легко скакал через всякие буреломы и радовался тому, что в хорошей форме.
Но выйти настоящим героем на вершину не удалось. Наверху он вдруг осознал, что периметра нет, а если и есть, то он так же далек, как неощутимый даже самыми мощными телескопами край наблюдаемой Вселенной…
Перед Страховым открылся обозримый, но для его сознания чересчур широкий простор лесов и прочих ландшафтных деталей Западно-Сибирской равнины. Он вдруг ощутил озноб и страх — и стал весь мучительно, не в силах справиться с собой, сгибаться и скрючиваться.
— Что, плохо? — участливо спросила царственная богиня мира.
— Меня сейчас вырвет… — доложил он как есть.
И ощутил ее теплую ладонь между лопаток. И сразу наступило облегчение. Он распрямился… И хотел уже было шагнуть вперед, оторваться-освободиться от ее легкой приятной ладони и повернуться к ней лицом и поблагодарить ее… И вдруг осознал, что не в силах оторваться от ее ладони.
Так — просто приложив свою ладонь к его спине между лопаток, — она держала его теперь над пропастью, которую он теперь боялся увидеть, опустив взгляд. Под подошвами было пусто. Этажей восемьдесят, не меньше. Край тверди был рядом, но — позади. А назад пути уже не было. А двинуться, подать ногу назад и означало в тот же миг сорваться вниз… Лучше было, приятнее было смотреть только вперед, на простор теплой и сухой тайги Западно-Сибирской равнины. И отдаться ее теплой руке, не век же она будет держать его над пропастью с ровным, как стеклянная стена небоскреба, обрывом.
И он отдался. И вдруг стал всасываться весь в теплую легкую ладонь. Сначала внизу, под животом, все вспухло — и он решил, что сейчас случится, как в подростковом сне. Без всякой радости. Но тут все возбуждение втянулось выше, разбежалось то ли по нервам, то ли по кровеносным сосудам, где-то сливаясь в узлы и отдаваясь мягкой и почти приятной болью, и вновь рассеиваясь, и по всем стволам и каналам поднимаясь вверх, к мозгу. «Да это прямо как у чертовых тантристов!» — воскликнул про себя Страхов, стараясь понять, секс это или не секс.
И вдруг понял, что он, креатор Александр Страхов, и есть обыкновенный небоскреб — скажем так, мультифункциональный бизнес-центр, — который взят целиком на обслуживание аутсорсинговой корпорацией Sotechso. Она, в лице ее исполнительного директора Фатимы Обилич, втянула его в себя — целиком. Ему оказана большая честь — его «интегральные сервисы» обслуживал сам супераутсорсер.